Заказные дореволюционные работы К.С.Петрова-Водкина в основном были связаны с религиозной живописью – это были церковные заказы: майоликовое панно «Богоматерь с младенцем» для фасада церкви клиники Вредена в Петербурге и иконы для её иконостаса (1904), роспись «Распятие» для Крестовоздвиженской церкви в Хвалынске (1911), росписи в церковной башне собора Василия Златоверхого в Овруче: «Жертвоприношение Авеля», «Каин убивает своего брата Авеля» и диск в виде радуги с всевидящим Оком в куполе (1910), фреска «Благовещение» для Морского собора в Кронштадте (1913), эскизы росписей для Троицкого собора в Сумах: «Рождество», «Крещение», «Преображение», «Вход в Иерусалим» (1914), витраж «Троица» для Троицкого собора в Сумах (1915). эскизы росписей для храма Святителя и Чудотворца Николая в итальянском городе Бари (1915). Жаль, что по разным причинам не всем его эскизам выпало воплотиться в материале. Но, безусловно, заказные работы приносили не только деньги, но и опыт работы в монументальной живописи, который мастер использует в творчестве в эти годы и который отмечен многими критиками. А ориентация на древнерусское искусство станет довлеющей в творчестве Кузьмы Сергеевича.


Ещё один дореволюционный заказ – эскиз для мозаики «Христос-сеятель» в мавзолее семейства известных московских мукомолов Эрлангеров на Введенском (немецком) кладбище в Москве - хотя и не церковный, а частный, но вполне в духе тех работ, которыми Кузьма Сергеевич занимался в 1910-е годы, пробуя свои силы в разных техниках (роспись по штукатурке, майолика, живопись на стекле, живопись под мозаику). Об этой мозаике по картону К.С.Петрова-Водкина узкому кругу специалистов, исследующих надгробные мемориалы, известно давно. Воспроизведена она с указанием авторства К.С.Петрова-Водкина в книге «Русская мемориальная скульптура. К истории художественного надгробия в России XI – начала XX в.» (В.В.Ермонская, Г.Д.Нетунахина и Т.Ф.Попова. М., 1978). Но исследователям творчества К.С.Петрова-Водкина об этой мозаике не было известно, поэтому ни в одной монографии нет упоминания о ней. Единственный эскиз на бумаге к этому заказу хранится в частной коллекции и не был доступен широкому зрителю, сам художник только однажды в коротком письме к матери от 12 марта 1914 года упоминает об этом заказе, но не указывает места, где мозаика должна быть установлена. Поэтому исследователи творчества художника, не находя «следов» этого заказа, вероятно, предполагали, что он не был реализован, как и многие другие, до воплощения в материале которых дело так и не дошло. Но, к счастью, заказ этот К.С.Петровым-Водкиным был выполнен, причём в очень сжатые сроки.

Заказ был получен через архитектора Ф.О.Шехтеля – автора проекта мавзолея над могилами семейства Эрлангеров. В ряде публикаций об архитекторе Ф.О.Шехтеле указана дата постройки мавзолея – 1911 год, т.е. через год после смерти А.М.Эрлангера (1839-1910), но имеется и другая дата – 1914 год, которая более убедительна. На проекте мавзолея рукой Ф.О. Шехтеля написано: «Мавзолей семейства А.М.Эрлангера на Введенских горах», т.е. не самого основателя Товарищества «Антон Эрлангер и К°», а его «семейства». Над входом в мавзолей имеется дореволюционная надпись «Семья Эрлангеръ». Известно, вскоре после смерти в 1910 году основателя мукомольной промышленности в России А.М.Эрлангера, неожиданно умер и его старший сын Александр Антонович (1875-1914), которого похоронили рядом с отцом.

Вероятно, именно тогда и был заказан проект мавзолея Ф.О.Шехтелю над двумя могилами. В вышеуказанной книге об истории художественных надгробий и перечне объектов культурного наследия Москвы тоже указана дата строительства мавзолея – 1914 год. В пользу этой датировки говорит и год изготовления мозаики. В её нижнем левом углу имеется авторская подпись К.С.Петрова-Водкина «КПВ», дата – «1914» и буква «Ф» - знак мозаичной мастерской В.А.Фролова, выполненные краской.

Ф.О. Шехтель спроектировал мавзолей по типу античных портиков. Сооружение представляет собой небольшой античный храмик с полукруглым куполом и двумя рельефами летящих ангелов над входом, поддерживающих лавровый венок с лентой. Колонны ионического ордера, гладкий антаблемент, строгие линии возрождают лучшие традиции русского классицизма. В 1910-е годы, чутко улавливая наметившиеся тенденции, Шехтель отдал дань ретроспективизму. Эта усыпальница – одна из последних реализованных работ талантливого архитектора. Кузьма Сергеевич был приглашён зодчим для работы над эскизом для мозаики в начале весны 1914 года. Первое упоминание о заказе в открытке жене из Москвы в Петербург от 6 марта 1914 года: «<…> Архитектор назначил мне на сегодня свидание к 5.30 и в то же время пригласил к обеду <…>». А следом 7 марта он пишет жене из Москвы: «<…> Вчера сговорился с архитектором и в воскресенье дело будет устроено <…>». В книге, составленной Е.Н. Селизаровой «К.С.Петров-Водкин. Письма. Статьи. Воспоминания. Документы» (М., 1991, с. 168) в комментарии к письмам говорится, что речь в письмах идёт об архитекторе Алексее Викторовиче Щусеве. Действительно, Кузьма Сергеевич знал А.В.Щусева, работал в 1910 году с ним над росписями в церкви Василия Златоверхого в Овруче, встречался в Москве, получил через него заказ на росписи в Троицком соборе в Сумах в 1913 году. Знала Щусева и жена художника. В письмах 1913 года художник называл архитектора по фамилии, например, в письме от 5 июня 1913 года из Москвы жене в Петербург: «<…> Со Щусевым две вещи не ладятся, не могу сейчас получить деньги, т.к. Харитоненко уехал в деревню; вечером отнесу Щусеву работу <…>».

В письмах марта 1914 года К.С.Петрова-Водкина фамилия архитектора не указывается, жена не знает его и, скорее всего, речь в них идёт о Ф.О.Шехтеле, потому что 12 марта, уже по возвращении из Москвы в Петербург, Кузьма Сергеевич пишет матери в Хвалынск: «<…> В Москве получил заказ для мозаики «Христос-сеятель» <…>». Таким образом, заказ был получен именно 6 марта 1914 года. Сам Фёдор Осипович Шехтель писал в 1919 году в своих мемуарах «Сказка о трёх сёстрах: архитектуре, скульптуре и живописи»: «К.С.Петров-Водкин пишет по моему заказу в усыпальнице Эрлангера на Введенских горах большой картон для мозаики «Христос-сеятель», после чего расписывал храм А.В.Щусеву». Здесь Шехтель ошибается: Кузьма Сергеевич не расписывал «храм А.В.Щусеву» (имеется в виду Троицкий собор в Сумах), но действительно летом и осенью 1914 года делал эскизы для росписей и витраж «Троица» в 1915 году в Троицком соборе, построенном по проекту А.В.Щусева.

Редкий сюжет мозаики, не закреплённый иконографическим каноном, был выбран заказчиком неслучайно, он иллюстрирует «Притчу о сеятеле», рассказанную Христом в Капернауме на берегу Галилейского озера. В ней намёк на занятие семейства Эрлангеров – хлебных торговцев и мукомолов, связанных с зерном (Товарищество «Антон Эрлангер и К°» к 1910 году оборудовало около 800 паровых мельниц в России, открыло школу мукомолов). Евангелист Матфей так излагает эту притчу: «Вот, вышел сеятель сеять. И когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то. Иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была не глубока. Когда же взошло солнце, оно увяло, и, так как не имело корня, засохло. Иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его. Иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать. Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 13: 1-9). Притчу о сеятеле не трудно понять, ибо ее толкует в Евангелии Сам Иисус Христос: «сеятель» - тот кто сеет (проповедует) слово Божие, «семя» - слово Божие, а «земля», «почва» - сердце человеческое; доброе сердце есть «плодородная земля», а злое, задавленное грехами сердце – «никуда не годная земля». Образ даётся Кузьмой Сергеевичем здесь не в виде символа, а в виде полноценной единственной реальности: в эскизе сеятель сам Иисус Христос – Сын Человеческий. Метафизический образ выражен художником через конкретную видимую форму. Сеятель и есть видимый образ Бога.

В частной коллекции в Петербурге хранится первый эскиз художника для мозаики «Христос-сеятель», выполненный темперой. Он неверно датирован 1915 годом (на эскизе даты нет), вероятно, он написан весной 1914 года после получения заказа. На этом небольшом эскизе поколенное изображение Христа, в остальном композиция уже найдена, как и интенсивное цветовое решение, построенное на контрастах красного (хитон), синего (плащ) и чередующихся полос изумрудного и тёмно-зелёного пейзажа за спиной Христа и голубых небес, розовеющих к горизонту – всё это будет и в мозаике. Но в ней Христос изображён в рост, идущим по вспаханной земле, справа несколько белых голубей, парящих над землёй. Мозаика в усыпальнице расположена на алтарной стене против входа, находится в неглубокой нише с полукруглым завершением и освещена с трёх сторон верхними полукруглыми окнами (сейчас в них разноцветные стёкла). Таким образом, шероховатая поверхность мозаики, куски которой укреплены в связующей массе с неодинаковым наклоном, освещённая под разными углами, рассеивает свет во множестве направлений, создавая непрерывное перетекание света и ощущение живого трепета образа.

Мозаичное панно (2х1,5 м.) набиралось в мастерской Владимира Александровича Фролова (1874-1941). Вероятно, Кузьма Сергеевич был знаком с В.А.Фроловым: они могли «пересечься» ещё в 1913 году в Морском соборе в Кронштадте, где Кузьма Сергеевич писал «Благовещение», а Фролов делал мозаику по эскизам М.Н.Васильева. Мастерская В.А.Фролова находилась недалеко от снимаемой Петровым-Водкиным в эти годы квартиры на Васильевском острове: мастерская – на Большом проспекте, квартира – на 14 – ой линии. Важным новшеством мастерской В.А.Фролова было применение крупных пластин смальты. Они воспринимаются как яркие и сочные живописные мазки, цвета сгущались в плотные массы, сближая тем самым мозаику с монументальной живописью. Неизвестно, наблюдал ли Кузьма Сергеевич за работой мозаичистов, но окончательный вариант одобрил, сделав подпись в левом нижнем углу мозаики.

После окончания работы над заказом между художником и зодчим установились тёплые отношения. Бывая по делам в Москве, Кузьма Сергеевич навещал Фёдора Осиповича, о чём свидетельствуют письма художника из Москвы. Например, 7 января 1915 года художник пишет жене: «<…> Я ещё прошёл к Шехтелю – одним словом, очень занят <…>». Им было о чём поговорить и что вспомнить: их объединяло саратовское землячество. Ведь детские и отроческие годы зодчего были связаны с Саратовом, Фёдор с шести лет жил с родителями в этом городе до 1875 года, т.е. до шестнадцати лет. Да и позже, в 1911 год по проекту Ф.О.Шехтеля был построен старообрядческий храм во имя Святой и Живоначальной Троицы в Балаково (город южнее Хвалынска 80 км.) на высоком берегу Волги. Кстати, северный и южный фронтоны храма и главный вход этого храма были украшены мозаичными панно, выполненными в той же мастерской В.А.Фролова по рисункам И.О.Чирикова. В целях авторского надзора за строительством храма Шехтель специально приезжал в Балаково.

Антон Эрлангер был когда-то мучным королём, издателем журнала «Мукомол», теперь мавзолей его семейства – памятник архитектуры, охраняемый государством и местными бабушками. Об одной из таких радетельниц – Тамаре Павловне Кронкоянс, отремонтировавшей мавзолей на свои сбережения в 1990-е годы, киностудией «Патсмос» в 2001 году был снят документальный фильм «Прощёное воскресенье» (авторы сценария Нина Аллахвердова и Сергей Роженцев), благодаря которому о мозаике, созданной по картону великого русского художника К.С.Петрова-Водкина, узнало большое количество людей.

В.И.Бородина