Вот уж воистину «нам не дано предугадать, чем наше слово отзовётся»: когда мы – сотрудники художественно-мемориального музея К.С.Петрова-Водкина, опубликовали в сборнике «К.С.Петров-Водкин и XXI век» фрагменты повести К.С.Петрова-Водкина о художнике Бронине, хранящиеся в РГАЛИ, не могли и подумать, что публикация поможет нам обнаружить новый фрагмент одного из вариантов этой ранней повести художника.

Известно, что Кузьма Сергеевич Петров-Водкин «служил» всю свою жизнь двум «жёнам» - живописи и литературе, причём в юности отдавал предпочтение литературе, а в зрелом возрасте – живописи, но никогда «не разводился» с ними, хотя жаловался в одном из писем к матери на «постоянную ревность то живописи к литературе, то наоборот», что вносило «часто разлад в <…> душу».

В юности он писал пьесы, рассказы, повести, причём, будучи очень требовательным к себе человеком, он переписывал каждое произведение помногу раз, оттачивая мысли, делал всё новые и новые варианты. Работа со словом помогала ему в осознании своего пути в искусстве, что очень важно для художников, у которых чувства часто «живут отдельно» от сознания. И чтобы не ходить по кругу, как «зашоренная лошадь», а двигаться дальше, надо было попытаться связать сознание с чувством, переживанием, эмоцией. Эти произведения художника и являются своеобразными «мостами» между его чувствами и сознанием. А ещё - это «разбег перед прыжком»: почти все ранние литературные опыты, так или иначе, в переработанном и сокращённом виде позже, уже в 1930-е годы войдут в его автобиографические повести «Хлыновск» и «Пространство Эвклида», явив уже зрелого мастера слова.

Первые варианты «Повести о художнике Бронине» написаны на рубеже XIX-ХХ веков, в годы учёбы Кузьмы Сергеевича в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. В ней затрагиваются вопросы творчества и бытия, например, как «материей выразить нематериальное»; как не сделаться «жалким копиистом», «рабом природы»; на каком «фундаменте» должны «покоиться взгляды на искусство»; как одухотворить человеку «животные чувства», как из «мыслящего животного» стать человеком, принять «духовный образ и быть вне времени и вне пространства». На многие вопросы, поставленные в юности, художник ответил своей дальнейшей жизнью и творчеством. Но ранние произведения будущего мастера интересны тем, что раскрывают причины, почему человек встаёт на путь, какие «неразрешимые» антиномии толкают его к поиску истины, и в то же время - обнажают «отступления» большинства людей от этого пути. Поэтому-то каждая новая находка литературного наследия К.С.Петрова-Водкина дорога нам. И вот на днях неоконченная «Повесть о художнике Бронине» пополнилась новыми главами. И кто знает, может быть, повесть была окончена мастером, просто не все его рукописи дошли до нас, растерянные на многочисленных съёмных квартирах?

Обнаруженная тетрадь с отдельными главами повести когда-то находилась в саратовском доме Кузнецовых, в котором теперь расположен музей одного из братьев – Павла Кузнецова – друга К.С.Петрова-Водкина со студенческих времён.

Известно, что Кузьма Сергеевич не прерывал связь с Павлом в течение жизни: он часто бывал в доме Кузнецовых в Саратове, о чём свидетельствуют его письма к матери, где он упоминает об этих остановках. Возможно, в одну из таких остановок он и оставил в саратовском доме Кузнецовых эту тетрадь, которую впоследствии нашли сотрудники музея и, решив, что рукопись принадлежит брату Павла, тоже художнику – Михаилу Кузнецову, более, чем Павел, склонному к литературе, передали её в архив Михаила Кузнецова в Радищевский музей, где она и хранилась долгие годы, как «артефакт», связанный с Михаилом Кузнецовым.

В 2009 году в музее проходила большая ретроспективная выставка Михаила Кузнецова, накануне выставки наследники художника посетили Саратов и Хвалынск – родину К.С.Петрова-Водкина. В музее им был подарен сборник «К.С.Петров-Водкин и XXI век», где напечатан один из вариантов повести, по этой публикации родственники и поняли, что рукопись, хранящаяся в архиве музея, принадлежит не Михаилу Кузнецову, а Кузьме Петрову-Водкину, хотя почерки художников очень похожи. Таким образом, несколько, казалось бы навсегда утраченных, «лакун» повести восстановлены. Будем надеяться, что когда-нибудь ещё обнаружатся недостающие главы. Мы выражаем признательность Екатерине Павловне Кузнецовой за память, внимание и бескорыстную помощь.