9 июля в 17 часов в Саратовском государственном художественном музее имени А.Н. Радищева (ул. Радищева, 39) состоится открытие выставки «ШТРИХ И СЛОВО». Русская книжная графика XX века из коллекции Радищевского музея.

Музей продолжает цикл выставок «Графический альбом», посвящённый шедеврам коллекции графики. В Год Литературы в России открыта выставка, в составе которой представлено около ста листов русской книжной графики XX века из фондов музея. Это – иллюстрации классиков отечественного книжного искусства к шедеврам мировой и русской литературы: к произведениям Гомера, Гофмана, Бальзака, Додж, Мопассана, Роллана, Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Салтыкова-Щедрина, Блока, Пильняка.

Иллюстрации в техниках печатной и оригинальной графики выполнены знаменитыми художниками начала века А. Бенуа и Д. Митрохиным – создателем и последователем традиции книжного оформления «Мира искусства», яркими мастерами московской и ленинградской школ 1920-1960-х годов В. Фаворским, А. Кравченко, К. Рудаковым, К. Клементьевой, В. Милашевским, А. Кибриком, М. Поляковым, а также признанными авторами последних десятилетий прошлого века Ф. Константиновым, Д. Бисти, Г. Бурмагиной, близкими к эстетике «сурового стиля». Некоторые из иллюстраторов – А. Кравченко, К. Клементьева, В. Милашевский, М. Поляков, Ф. Русецкий – биографически связаны с Саратовом. Многие произведения экспонируются впервые.

Эффектным прологом к истории отечественной книжной графики ХХ столетия служит творчество участников петербургского объединения «Мир искусства» и других мастеров начала века, поднявших книжное оформление на новый уровень. Значительным событием русской художественной жизни стало издание в 1911 году типографией поставщиков Двора Его Императорского Величества – Товариществом Р. Голике и А. Вильборг «Пиковой дамы» А. С. Пушкина. Превосходное оформление Александра Бенуа (1870-1960), над которым художник работал более десяти лет, сделало эту книгу лучшим дореволюционным изданием знаменитой повести. Зрители выставки смогут оценить качество иллюстраций по двум оригинальным эскизам 1910 года, один из которых вошёл в указанное издание.

Выдающийся мастер русской гравюры и книжного дизайна, «Сезанн современной ксилографии», теоретик и философ искусства, педагог Владимир Фаворский (1886-1964) представлен работами разных десятилетий. Это – созданные в 1920-е годы миниатюрно-монументальные иллюстрации к трагедии А. Глобы «Фамарь», библейской «Книге Руфь», а также пушкинскому «Домику в Коломне», мощные по силуэтной пластике и насыщенной тональности листы к рассказам Б. Пильняка (1932), классические композиции к «Маленьким трагедиям» А.С. Пушкина (1959-1961), ставшие эпилогом книжного творчества большого мастера. Они раскрывают не только протяжённый творческий путь самого художника, но и вехи развития отечественной книжной графики в целом.

Если творчество Фаворского охватывает более полувека, то искусство признанного мастера книжной графики Алексея Кравченко (1889-1940) целиком принадлежит 1920-1930-м годам. Его темпераментная натура наиболее полно раскрылась в иллюстрациях к произведениям писателей-романтиков. В числе самых удачных – ксилографии к последнему крупному роману великого немецкого писателя Э. Т. А. Гофмана «Повелитель блох» (1922). Их сложная динамическая структура и звучный чёрно-белый колорит достигают гротесковой выразительности самих литературных образов.

Даже на фоне выдающихся успехов книжных гравёров-ксилографов выделяется творчество Михаила Полякова (1903-1978), тонко интерпретировавшего произведения классической литературы. Так, персонажи его «Пиковой дамы» (1963-1964) воспринимаются, как по-настоящему «пушкинские». Глубина прочтения «Пушкинских образов» в листах из одноимённого альбома (1948), подкреплённая виртуозным владением специфическим языком гравюры на дереве, позволили воплотить сам дух и стиль бессмертных произведений («Медный всадник», «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери»). Оригинальным способом книжного оформления стали его «рукописные книжечки», посвящённые отдельным стихотворениям - образцы «авторской книги», где и поэтические тексты, и «картинки» выполнены от руки самого художника.

Ксилография (гравюра на дереве) не была единственной техникой печатной графики, используемой иллюстраторами книги. Литография или гравюра на камне давала иные, менее рациональные, но более живописные, возможности визуализации литературного текста. Их палитра успешно использована Владимиром Милашевским (1893-1976) в иллюстрациях к произведениям М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлёвы» (1936) и «Пошехонской старине» (1937). Художник отказался от привычного восприятия образов в гротесковом ключе, акцентировав в ряде листов тягостную, даже мистическую атмосферу. В той же раскрепощённой технике выполнены иллюстративные циклы Адольфа Кибрика (1906-1978) к «Кола Брюньону» Р. Роллана (1934-1936) и Константина Рудакова (1891-1949) к произведениям Ги де Мопассана (1935-1937). В последних в образные характеристики врывается свободный дух французского искусства в стиле Тулуз-Лотрека и Дега.

В иллюстрациях Ксении Клементьевой (1896-1984) к опубликованному в 1865 году роману американской писательницы Мэри Мэйпс Додж «Серебряные коньки» (1940), рыхлый литографский штрих великолепно передаёт мягкую атмосферу зимних голландских пейзажей, погружённых в снежную дымку.

На книжную графику 1960-1970-х годов повлиял так называемый "суровый стиль", получивший распространение в изобразительном искусстве того времени. Для него характерны поэтизация и героизация в трактовке событий и образов, монументальность композиции, обобщённость форм, крупные цветовые пятна. В эстетике книги это отразилась в отказе от механического "украшательства", введения в книгу декоративных "излишеств", в стремлении придать композиции публицистичность и даже плакатность.

Таковы прекрасные иллюстрации в технике линогравюры потомственного мастера книги ленинградской школы Андрея Ушина (1927-2005) к произведениям Ф. Достоевского (1959), где зловещий образ города-«призрака» играет ключевую роль.

Под этим влиянием складывалось творчество талантливой вологодской художницы Генриетты Бурмагиной (1939-1984), чья индивидуальная манера была обогащена приёмами северной народной резьбы по дереву. Одним из последних и лучших иллюстративных циклов рано ушедшего мастера стало оформление поэмы А. Блока «Двенадцать» (1979). О тяготении Бурмагиной к иллюстрированию классической литературы со сложным драматическим сюжетом говорят строки одного из её последних писем: «Ещё бы пять месяцев – сделала бы Полтаву». На выставке представлена эта несбывшаяся мечта, воплощённая её современником – Фёдором Константиновым (1910-1997). В его интерпретации сохраняются классический подход, ясность композиционных решений, в полной мере раскрывается красота ксилографической технике.

Выставку завершают ксилографии Дмитрия Бисти (1925-1990) – одного из выдающихся российских художников книги последних десятилетий прошлого века, наследника лучших традиций этого вида искусства. Мастера заслуженно называли «внуком Фаворского». В экспозицию включены листы из двух иллюстративных циклов, связанных с древними памятниками мировой и русской литературы - «Илиадой» Гомера (1980) и «Словом о полку Игореве» (1979).

"Слово" - самый знаменитый памятник русской средневековой литературы, появление которого относят к XII веку. Автора иллюстраций от безымянного создателя легендарного текста отделяет около восьми столетий. Бисти сумел найти удачное художественное решение в духе современной концепции иллюстративных задач. В его оформлении «работают» не только изображённые персонажи. Многократно варьируемые мотивы затмения солнца, летящих птиц, однокупольного храма, зигзагов молний, зловеще нависающих чёрных туч служат созданию насыщенной атмосферы героической эпохи.

"Книжная иллюстрация существует для меня только тогда, когда художник становится на равный уровень с писателем. Художник - активный толкователь литературного произведения, он может спорить с автором, предлагать свой, совсем неожиданный вариант истолкования, но он обязан иллюстрировать идеи произведения, переводить их на пластический язык изобразительного искусства. Только в этом случае иллюстрация имеет смысл ". Эти слова, принадлежащие Д. Бисти, кажется, звучат справедливо и актуально для всех поколений мастеров книжного искусства – прошлых, настоящих и будущих.