12 августа 2016 года в Дом Павла Кузнецова приглашает всех на открытие выставки известнейшего художника Саратова — Владимира Алексеевича Солянова. Данная выставка станет четвёртой персональной выставкой художника в нашем музее. В экспозиции будет представлено около шестидесяти работ. В этот раз мастер порадует зрителей абстрактными произведениями разных лет, начиная с 80-х годов прошлого столетия до сегодняшнего дня.

Владимир Солянов, 2016 год

«В начале 60-х годов у меня впервые появилась мысль о том, что Искусство должно иметь свой собственный Храм.

Примерно в то же время я стал делать многочисленные графические наброски, в которых сейчас просматриваю начало того пути, который в конечном итоге привел меня к геометрической абстракции.

То, что я встал на этот внутренний путь, способствовало моему духовному и психологическому выживанию, и каждый раз во время работы я заново проходил по нему, выверяя следующий шаг. Это давало опору.

Каким-то образом я считал всегда, что иду основной колеей искусства. А соцреализм-это искривление на этом пути. При этом к формалистам и абстракционистам я себя тоже не относил.

Вместе с практической работой происходило осознание; в свою очередь размышления о предназначении Искусства приводили к практической необходимости изображения неизобразимого. Наиболее приемлемым для меня оказался метод геометрической абстракции, к которому в конце 80-х годов я окончательно пришел. И этот выбор вряд ли можно считать умозрительным.

В те же годы я вновь возвратился к идее храма Искусства ( как утверждению его истинного духовного предназначения) и занялся его архитектурной разработкой. В выборе его художественной составляющей (живописного наполнения) у меня уже сомнений не было. Более предметно об этом написано в моей книге «Магеста». Макет его можно видеть на выставке.

Я – убежденный традиционалист. Русло традиции в искусстве временами мелело, но никогда не пересыхало. Хотя общественного запроса на него не предвидится, роль одиночек не исключается.

Традиции - не догма. Смысл таких известных высказываний как: «Авангард невозможен без традиции», «Обращаясь к традиции, мы получаем новаторство»,- в том, что традиция воплощается не в какой-то застывшей видимой форме, она – в реализации изначального истинного предназначения искусства – устанавливать и отражать связь Человека с Мирозданием. Это предназначение я и называю духовным.

Эти задачи гениально решали еще наши далекие предки в своем искусстве геометрического орнамента, сумев из визуальных образов окружающего мира (космических и природных объектов) выделить чистые и устойчивые геометрические формы, заложенные в самой основе мироздания, при этом смогли отразить и присущие ему неотъемлемые фундаментальные качества: симметричность, ритмичность, математичность. Опираясь на видимое, они пытались постичь бескрайнее неизвестное.

Как ни парадоксально, но перед современным человеком в его взаимодействии с окружающим миром стоят практически те же задачи, а значит, и перед искусством - тоже.

Геометрическая абстракция для меня-не просто одно из направлений модернизма. Она- одновременно и фундамент, и высшая ступень, качественный скачок в возможностях изобразительного языка. Самое существенное качество его - возможность создания той формы, которая напрямую слита с содержанием. А духовный смысл - за всем этим, он незрим. За историю искусства немало художников обратилось к этому методу. Но все художники отличаются по способу организации пространства.

К. Малевич в работах супрематического периода, мысля космическими масштабами, сразу отправлял человека в бесконечное. Не признавал голубого фона, ассоциируя его с куполом, мешающим проникновению в это бесконечное.

У меня никогда не было потребности использовать достижения других художников. Но на пустом месте ничего не вырастает. Двигался я по своей внутренней потребности, и она вывела меня на должную дорогу. Никаких новых открытий в искусстве я не сделал, но нашел, думаю, тот неповторимый аспект, который стал моим личным стилем.

Наверное, в своем творчестве я прежде всего размышляю о человеке. Не о внешних процессах, а о его внутренних движениях. Человек – это то, чем мы стремимся стать. Я не отрываю зрителя от земли, - это мое незыблемое стилистическое кредо. Формат моих картин – вертикальный прямоугольник (около 1,5 метра), символизирующий стоящего зрителя как участника художественного акта. По замыслу, в работах заложен принцип симметрии, геометрии, математичности, ритмичности. Таково мироздание, таково и одно из лучших его творений – человек.

На пути живой визуальной энергии, развивающейся снизу вверх, на уровне нижней трети плоскости картины лежит фактическая или подразумеваемая горизонталь (опорная линия) и, чтобы ее преодолеть, зрителю надо сделать усилие (построение по принципу креста).

Считаю геометрическую абстракцию одним из самых демократичных видов изобразительного искусства, так как она не требует для восприятия специальных или особых знаний и подготовки, а несет живой художественный язык, который обращен к универсально заложенному в человеке и который, соответственно, способен воспринять любой человек, настроенный на предрасположенность, и способствует этому в том числе и генетическая память. Зритель в этом случае совершает реальный внутренний путь. В этом реальном приобщении к духовному росту я вижу свою главную задачу. По замыслу, зритель становится участником творческого процесса. И это, пожалуй, то единственное, чем я могу отблагодарить тех удивительных людей с которыми мне посчастливилось встретиться в жизни, и от которых сам я взял очень много.

Зритель, конечно, может и не принять увиденное и даже отвергнуть, но все равно у него что-то изменится в восприятии окружающего мира и себя. В этом смысле символ может изменить реальность.

Еще несколько отдельных мыслей.

Для меня одним из основных жизненных принципов является принцип минимализма, который я переношу и на искусство. Минимализм не как цель, а как средство выражения основной мысли. Излишество, как и не полнота, отдаляет от цели. Достаточность нужна для выражения смысла, который я пытаюсь донести.

Геометрический символизм способен вместить большие и даже противоречивые пласты и аспекты духовных понятий и прежде всего – «прекрасное» не как прилагательное, а как предмет адекватный духовному, и утвердить это как жизненный смысл. Наиболее полно это выражено в музыке; с живописью ее роднит не столько вопрос «цвета», как вопрос «формы»,- наличие некой сходной обобщающей мелодичной линии, в каждом случае своей, но основанной на тех же всеобщих фундаментальных законах (ритма, симметрии и т.д.). Воспринимая их разными органами чувств, мы способны получать от них сходное воздействие. Время в музыке-реальное, в живописи-условное, течет в сознании воспринимающего.

Симфоническую музыку я начал слушать с училища,- не пропускал концерты в консерватории. Помню дирижера Школьникова. Слушаю музыку я и сейчас.

Все многообразие живописи я не свожу к абстракции. Надо выбирать. Мы не можем обойтись без этого, но механически этого нельзя делать. Декоративная поверхность может быть разной, но она должна ложиться на смысловой критерий. Иначе и абстрактный знак, отдельно взятый, начинает довлеть, если не решен в контексте всего пространства картины, и любая академическая форма, если не лежит на глубинном смысле, теряется сама по себе.

Помню, в начале 60-х Н.М.Гущин на примере работы Рубенса «Охота на львов» разбирал принцип параллелизма. В сложной многофигурной композиции он выделил заложенные опорные точки, выстраивающие всю композицию и позволяющие смотреть. Я тогда уже знал эти принципы, наверное, из книг, потому что ни в училище, ни в художественном институте Тарту нам ничего подобного не преподавали.

Со временем оказалось, что и Магеста – не застывшая идея, а живой развивающийся организм.

Заложенные изначально принципы его архитектуры меня устраивают и поныне. Пересматриваю я в основном его визуально- художественный ряд. В частности, будут изменены принципы экспозиции: картины будут представлены в один ряд – триптихами.

Предлагаемую зрителям выставку считаю вехой к новому, надеюсь, более совершенному смысловому воплощению Магесты, как движению к идеалу, пусть и недостижимому.

Никакие жизненные реалии не способствовали тому, чтобы я стал художником, но, может быть, все предначертано.

Объективно, конечно, сделал я мало, можно было бы сделать и больше, но субъективно я сделал все, что мог. Я считаю изобразительное искусство самодостаточным духовным путем, и ему я посвятил всю свою творческую жизнь».