«Истории, рассказанные у реки Итиль» Алексей Карнаухов

Летний сезон выставок в Доме-музее Павла Кузнецова открывает саратовец Алексей Карнаухов с живописными «Историями, рассказанными у реки Итиль». На выставке будут представлены работы последних лет и ранние работы художника из собрания Радищевского музея.

Алексей Владимирович Карнаухов, живописец, график. Родился в 1967 году в селе Радищево, Пензенской области.
В 1984-1988 годах учился на живописно-педагогическом отделении Саратовского художественного училища имени А.П. Боголюбова.
Первая персональная выставка художника «Золотой Лефъ» состоялась в Саратовском государственном художественном музее имени А.Н. Радищева в 1992 году.
Участник многочисленных областных, региональных, всероссийских и зарубежных выставок.
Член Союза художников России с 2001 г.
Работы Алексей Карнаухова находятся в музеях и галереях России, в частных отечественных и зарубежных коллекциях.

Когда в далеком 1992-ом году, двадцатипятилетний Карнаухов, представил свои работы на персональной выставке в Радищевском музее, он сразу был объявлен явлением и новой звездой. Под свою опеку молодого художника вял искусствовед Ефим Водонос, провозгласив его наследником художников «Бубнового валета» и «Ослиного хвоста». Собственно и выставка называлась «Золотой Лефъ», где твердый знак отсылал к Левому фронту искусства. Та манера, в духе левых художников, дерзкая, яркая с использованием приемов неопримитивизма, наверное, наиболее адекватно подходила его мировидению, человека активного и жизнерадостного, при этом тонко ощущающего встречи с неизведанным будущим. Работы, представленные на суд зрителей, поражали цельностью и насыщенной живописной содержательностью. Была отмечена и завораживающая «гобеленная манера», где изображение казалось сотканным, мазки переплетались как нити. А ведь именно на гобелены XV-XVIII веков в экспозиции Радищевского музея приходил смотреть юный Алексей Карнаухов. Его завораживала фактура и удивительные сюжеты, с героями в старинных одеждах, необычными пейзажами, многочисленными деталями…. осликом с плетёнными корзинами (не он ли до сих пор путешествует по карнауховским работам?). Эти впечатления определили стилистику художника, которая не менялась на протяжении многих лет. И сегодня, глядя на работы Карнаухова поражаешься плотности живописи, вот только гобеленная гладкость все больше уступает место рельефной «буклированности». А место юношеского куража сменяет философское начало. В одном из интервью Карнаухов говорил что считает, что образы, окружающие человека по сути своей составляют понятие Бога. Поэтому не столь важно, что именно изображает художник, главное он всегда изображает Бога. А сам живописец становится эдаким божественным подмастерьем, создающим резервную реальность, где настоящие события и люди, материки и страны, города и улицы, дополняются и уплотняются, создавая собственную систему координат.

В противовес бубнововалетчице Гончаровой, утверждавшей, что художник должен брать реальность и отсекать все лишнее, Карнаухов заполняет каждый кусочек пространства, переплетая нити времени, истории, географии, раздвигая любые границы. Делает это Карнаухов невероятно эмоционально, назначая именно эмоцию живописной доминантой. Задавая при этом глобальные, внеисторические, внеконтекстуальные вопросы. Что будет с миром после нас? Что останется от человечества? Предметы, дела, воспоминания, мифы? А может быть только истории, рассказанные у реки Итиль? Отсюда невероятное стремление сохранить все что есть, все что видится, слышится и все что уже безвозвратно исчезло. Зачастую, рамки одного холста не вмещают задуманное и рождаются целые серии.

Вот «Этот ослиный мир», где трогательный ослик с человеческими глазами бредет с момента входа в Иерусалим, неся смирение и гармонию людям, бредет мимо моря и Желтой реки, по берегам Нила и мягкой земли Зубриловки. А вот суровый, урбанистический и футуристический «Русский север», заполненный металлическими конструкциями и кораблями. Серия «Города», где каждый город, удивительным образом напоминает гриновский Зурбаган – «…кольцеобразное расположение узких улиц, почти лишённых благодаря этому перспективы, в связи с неожиданными, крутыми, сходящими и нисходящими каменными лестницами, ведущими под темные арки или на брошенные через улицу мосты, — делали Зурбаган интимным. Я не говорю, конечно, о площадях и рынках». «Мир, каким его, возможно, видят кошки», с диковинными гигантскими котами с «чеширскими» улыбками, предстающими мифическими гигантами. Загадочная серия «Мосты», где чаще, чем мосты изображаются подмости, деревянные подпорки под ними. И сложившаяся символика моста, как места переход, места связи, выбора – переходить на другую сторону или нет, полностью переворачивается. Под карнауховскими мостами сидят дамы в широкополых шляпах, а на веревках сушится рыба. Выбор давно уже сделан, а может быть переходить никуда и не надо?

Лейтмотивом творчества Алексея Карнаухова является вопрос одиночества, вселенского одиночества. Очевидно, художнику сложно смирится с обстановкой изолированности человечества. Не удивительно, что в 2000-х годах возникает космическая тема в живописи, которая становится частью глобального проекта соединяющего живопись, скульптуру, архитектуру («Межпланетная гильдия художников фантастов»). Так наш герой заполняет и космическую пустоту!

Единственное что не допускает в свой переполненный и диковинный мир Алексей Карнаухов, а вернее сам не желает – выходить в поле виртуальной реальности, где, казалось бы, безграничные возможности искусственного интеллекта должны вдохновлять и мотивировать. Ни на одной работе художника нет примет цифрового мира, мира навязанных образов, бесконечных копий, репрезентаций и точного просчета, мира, в создание которого не может быть допущена ошибка, Божественная ошибка! Ошибка, на которую каждый художник имеет право!