Зоя Матвеева-Мостова «Оказаться рядом» живопись, графика из собрания Радищевского музея

Имя художницы Зои Матвеевой-Мостовой мало известно широкому кругу любителей изобразительного искусства, но она не была менее талантлива, чем ее многочисленные собратья. Как раз она была невероятно одарена от рождения!

Появление таких личностей, как Матвеева-Мостова, во многом определило градус и плотность напряженного культурного пространства рубежа XIX-XX веков. Бескорыстно отдававшие свою жизнь искусству, они натягивали тонкую мембрану реальности, давая избранным взлететь до невероятных высот, и не давая многим «упасть» в духовном, а иногда и в физическом смысле. Они просто были рядом!

Зоя Яковлевна Матвеева-Мостова – русский и советский живописец, родилась в 1884 году в Перми в семье учителей. После смерти отца от туберкулеза семья переехала в Киев, где Зоя два года проучилась в художественном училище. В 1906 году перебравшись в Петербург, продолжила занятия на педагогических курсах в стенах Академии художеств. В юности познакомилась с уроженцем Саратова Алексеем Каревым, за плечами которого было Боголюбовское училище и дружба с молодыми художниками Александром Матвеевым, Павлом Кузнецовым, Петром Уткиным, с теми, кто в недалеком будущем определит ее судьбу.

С середины десятых годов Зоя Яковлевна служила в должности секретаря министерской комиссии Комитета финансов, работала учительницей рисования в одной из городских школ, занималась живописью, активно участвуя в выставках «Союза молодежи», «Золотого руна», «Мира искусства» в качестве экспонента. Находясь в самом центре культурных событий, прошла период увлечения кубизмом и модным Востоком, получила опыт театрального художника, сблизилась с молодыми и амбициозными символистами из объединения «Голубая роза». Атмосфера художественных исканий начала века, знакомства и путешествия стали ее школой, копился опыт, художница намечала свой путь, который, в отличие от тех же «голуборозовцев», шел не через отрицание и сомнение, а приятие и утверждение.

В 1910 году она посетила Италию, в 1913-ом Грецию, в летние месяцы ездила в Крым. В работах десятых годов разнообразная природа и разные типы людей, краски и ритмы жизни. Смотреть, смотреть, смотреть! Все здесь, все вокруг, главное оказаться рядом. Очень эмоционально художница описывала впечатления в своих дневниках, которые начала вести в путешествиях.

Про Флоренцию: «А часов в двенадцать проснулась от стука, шума, звона и скрипения поворачивающих с площади в улицы трамваев и звона бубенцов проезжающих экипажей. Подбежав к окну, к удовольствию и радости своей увидала синее небо и солнце, заливавшее дома своим теплым греющим светом. Моментально я сделалась способной воспринимать и, одевшись наскоро, захватив с собой пальто на всякий случай и деньги, побежала по улицам Флоренции».

Про Венецию: «Удивительно красиво они придумали красить ставни зеленой или серой краской, а занавеси цвета терракоты. Что еще красиво? Многие одеваются в черное, в особенности женщины из простонародья, обязательно в большую черную с длинной бахромой шаль. Это облачение делает фигуру красивой в линиях».

Про Грецию: «Знойное солнце спалило всю траву, которая придавала земле теплый желтоватый оттенок. На таком фоне, то там, то здесь виднеются серебристые почти белые от пыли маслины, а по обоим сторонам железной дороги насажены голубые, тоже запыленные белой пылью агавы. Вдали сиреневато-голубая дымка холмов и синее знойное небо. На большом расстоянии друг от друга домики светло-желтого и розового цвета».

Непосредственное отношение к миру отнюдь не увело ее в сторону излишней лирики и экзальтации. Здесь Матвеева стояла на позиции внимательного наблюдателя. В работах греческого и кавказского цикла 1912-1913-го годов («Греция. Золотой Телец», «Халандри. Афины», «Афины», «Кавказ. Пейзаж») утверждение жизни и хвала прекрасному. Очевиден ясный взгляд художника думающего, но не додумывающего.

В 1914 году Зоя Мостова вышла замуж за скульптора Александра Терентьевича Матвеева, невероятно одаренного, профессионально требовательного и категоричного человека, про себя говорившего так: «у меня не было биографии вне творчества». Началась новая жизнь целиком подчиненная заботам о создании условий для работы мужа, в талант которого она безоговорочно поверила. Зоя стала «частью биографии». В первые годы совместной жизни она практически не работала и очень мало выставлялась. Супруги жили в однокомнатной квартире на Васильевском острове, которая по совместительству была их мастерской, а в начале двадцатых годов переехали в большую квартиру на набережной Лейтенанта Шмидта, в которой прожили двадцать лет. За два десятка ее посетило множество друзей, учеников Александра Терентьевича, далеких от искусства знакомых, и всех с неизменным гостеприимством принимала радушная и обаятельная хозяйка. На каждом месте она создавала уют, продолжая скромно работать и учиться. В 1920 году Зоя поступила в мастерскую Натана Альтмана в Государственные свободные художественно-учебные мастерские.

Новое время стало диктовать новые темы и новые подходы к изображению натуры. Близкий друг Матвеевых художник Павел Кузнецов всерьез говорил о появлении «нового зрителя» и поиске более простого языка выражения. Язык Матвеевой был понятен, и философия художницы не противоречила идеям облагораживания человека средствами искусства. Просто она никогда не брала на себя роль рупора, при этом высоко ценила и понимала значение трудов Александра Матвеева. Искусствовед Михаил Владимирович Алпатов, друживший с супругами, писал: «С присущей ей скромностью она неохотно говорила о собственном творчестве и больше всего была озабочена судьбой общепризнанных шедевров мужа». Его влияние было сильнее влияния коллег и новой власти. Из работ художницы уходит импрессионистическое начало, а предметом ее изучения становятся законы пластики. В полотнах «Портрет спящей в кресле» (1926) и «Портрет девочки» (1924-1925) иное понимание картинной плоскости, живописно-пластическая целостность, где цвет идет за формой, которая становится скульптурно-выразительной. Портрет девочки художница писала с юной соседки, которую супруги привечали и опекали, портрет – образ беззащитности, чистоты и неискушенности детской души.

Супруги часто работали совместно, так Зоя Яковлевна расписала ряд произведений мужа, выполненных на Ленинградском фарфоровом заводе. Вместе они два раза посещали знаменитую крымскую дачу поэта Максимилиана Волошина в Коктебеле. В домовой книге Волошиных записывали пребывания всех многочисленных гостей, приезд Матвеевых был зафиксирован летом 1928 года (с 6 июля по 22 августа) и летом 1929 года (с 11 июля по 31 августа). Также свидетелями их поездок стали скульптурные работы Матвеева, многочисленные этюды, сделанные художницей в часы прогулок и общений с друзьями.

В 1930-е годы Зоя Яковлевна участвовала в городских и республиканских выставках, а в 1936 году стала членом Союза художников СССР. Появились натюрморты с изображением скульптур Матвеева, портреты мужа, друзей и близких, пейзажи в сочетании с интерьером. Всегда уравновешенные в живописной и содержательной части работы художницы, в тридцатых годах стали еще более сосредоточенными на окружающих ее явлениях («Пряха» (1934), «Трубеж» (1939)).

В 1941 году, с началом Великой Отечественной войны, Матвеевы покинули Ленинград. Четыре года эвакуации они провели в Самарканде, где Матвеев преподавал студентам скульптурных отделений московских и ленинградских вузов.

Свидетельства одного из его учеников: «Александр Терентьевич приходил из старого города. Шел минут тридцать под палящим солнцем, так как проживал в Регистане. Стараниями Зои Яковлевны он имел, можно сказать, элегантный вид: легкий светлый костюм, белая шелковая рубашка-апаш, башмаки, начищенные до блеска. В необычных условиях, в которых протекали наши занятия, взаимоотношения с Александром Терентьевичем сложились простые и сердечные. Много значили уроки и сердечная близость к учителю в те трудные годы, когда было так важно сохранить себя, не раствориться в житейских мелочах».

Среднеазиатская серия («Самарканд. Сумерки» (1940-е), «Самарканд» (1942)) представляет городскую среду с ее архитектурой, жизнь людей и, конечно, природой. Художница не делает акцент на экзотике и красках, она ищет определенный ритм и свет, погружающий в особый восточный мир, будто проявляющийся в солнечно-песчаном мареве.

С 1944 года Матвеевы жили и работали в Москве. Из-за бытовых трудностей и постоянных заботах о муже, в творчестве Зои Яковлевны наступило затишье. Работы случались в счастливые моменты встреч с друзьями и в редкие поездки в дома отдыха Прибалтики и Крыма («Дача Кузнецовых. Интерьер» (1944-1949(?)).

В 1948 году Матвеева отстранили от преподавательской деятельности в институте им. В. И. Сурикова. Супруги оказались частичной изоляции, общаясь только с Павлом Кузнецовым и его супругой Еленой Бебутовой, а также несколькими преданными учениками. После воцарения в советском искусстве помпезного академизма, творчество Матвеева было вытеснено из художественной жизни. Можно только представить какую трагедию разделила Зоя Яковлевна с опальным и униженным супругом, работы и педагогические методы которого коллеги подвергли жестокой критике. Это была настоящая боль большого художника, всегда боровшегося за возрождение русской скульптуры. От уныния спасла любовь, ведь Зоя как всегда была рядом!

Зоя Яковлевна начала больше работать, писать пейзажи, часто обращаясь к ранним опытам с цветом, используя разную основу, масло и темперу. Племянница Зои Яковлевны вспоминала, что были и тематические картины. Например, серия «Геологи», которую художница создавала по рассказам и собственным представлениям (как следствие, работы не оказались востребованными). Часто писала мужа, в домашней обстановке («Портрет А.Т. Матвеева» (1940-1950-е), каким видела его только сама, в минуты отдыха от работы.

Только в 1958 году имя Александра Матвеева реабилитировали, состоялись его персональные выставки в Москве и Ленинграде. На открытиях и последующих обсуждениях всегда присутствовала Зоя Яковлевна, тем более что супруг уже тяжело болел. На выставке в 1958 году Матвеевы познакомились с молодым искусствоведом Еленой Муриной, которая готовила статью о Матвееве в журнал «Искусство». Супруги были поражены интересом молодого исследователя, которая стала другом семьи и не раз посещала их мастерскую.

Елена Борисовна Мурина вспоминала: «Три раза я с ним виделась (Матвеев)… Ну, а с его женой мы потом подружились. Я часто к ней ходила… Она была художник с замечательным чувством цвета.… В 20-е годы она немножко писала, а потом, по-видимому, занималась уже мужем. А когда он умер, стала опять заниматься живописью, очень активно. С натуры в основном она писала. Это была просто живопись, очень красивая, потому что у нее очень тонкое чувство цвета было…».

В 1960 году умер Александра Матвеев. Переживая потерю мужа, Зоя Яковлевна практически не работала. К творчеству она возвратилась спустя два года благодаря поддержке молодых друзей-искусствоведов и учеников Александра Терентьевича. А с 1964 года начался, пожалуй, самый активный, сравнимый с годами юности, период ее жизни и творчества.

Работы 60-70-х годов отличались свободой художественных решений подвластных острому глазу и крепкой руке, которых не коснулся возраст. Главным источником вдохновения художницы по-прежнему остается окружающая действительность, цвет, дремавший на «скамье запасных» вступил в игру. Любимые с юности розовый, голубой, зеленый заполнили пространства городских пейзажей, натюрмортов, портретов, поражая плотностью и энергией цвета. Очевидна радость, с которой художница писала природу, обнаженную натуру или фиксировала события из жизни друзей. На работе «Карточный домик» (1970) изображено новоселье семьи скульптора Симоны Миренской. В поразительно экспрессивной манере – семейство за круглым столом, наблюдающее за женщиной с поднятой над хрупким карточным домиком рукой. Динамика момента ожидания, сочетание пронзительно синего, сиреневого, оливкового, резко очерченные фигуры, многоплановость в сумме дают эффект восторженного зрительского отклика.

Продолжая дружить с молодыми искусствоведами, Зоя Яковлевна начала показывать им живописные и графические работы, которые создавала на протяжении нескольких десятков лет. Елена Мурина, Галина Маревичева, Елена Тагер спустя годы напишут о ценности ее творческого наследия, ее таланте, ее верности и невероятной скромности. Принесла плоды и дружба с художником Владимиром Чернецовым, с подачи которого она стала практиковать разнообразные техники печатной графики. На протяжении всей жизни Зоя Яковлевна изучала культуру прошлого, увлекаясь разными периодами мирового искусства, занималась и изучением иностранных языков, и даже переводила статьи о любимых художниках – Матиссе, Пикассо, Ван Гоге. На склоне лет она опять возвратилась к своим дневникам, в которые, по воспоминаниям друзей, порой записывала парадоксальные мысли, свидетельствующие, что ее не тронуло творческое увядание.

… Зоя Яковлевна Матвеева-Мостова скончалась 4 января 1972 года в Москве, пережив своего мужа на 12 лет. При жизни ее имя было упомянуто только один раз, в статье, посвященной групповой выставке, в журнале «Московский художник» за 1967 год.

Сейчас произведения Мостовой-Матвеевой находятся в крупных музейных коллекциях страны. Большое счастье, что часть наследия художницы «оказалось рядом» с нами, в собрании Саратовского Радищевского музея, на родине ее мужа Александра Матвеева.