«С наклоном стриженой головы надгробный мальчик беспечно спит…»
11.06.2013 12:43:00
105 лет назад 8 ноября (26 октября по старому стилю) скончался В.Э. Борисов-Мусатов. Но этот год связан ещё с одним «столетием». Сто лет тому назад осенью 1910 года в Тарусе на могиле художника был установлен памятник, автор которого скульптор Александр Терентьевич Матвеев.
В октябре 1905 года художник Виктор Борисов-Мусатов писал Александру Бенуа: « Теперь я сижу в Тарусе. В глуши. На пустынном берегу Оки. И отрезан от всего мира. Живу в мире грёз и фантазий среди берёзовых рощ, задремавших в глубоком сне осенних туманов. Уже давно я слышал крик журавлей…Вы думаете, я скучаю? Нет. У меня времени не хватает каждый день. Хоть я сижу дома…Я создал себе свою жизнь. Как-то странно – такая тишина среди всеобщего смятения. Какие-то надежды, какие-то ужасы долетают до меня. Какие-то дороги забастовали. Нет ни писем, ни газет. Одни догадки, одни слухи…Давно ли я был в Москве, в столице Российской империи, и скоро вновь буду в ней, но уже столице русской республики. Как в сказке. Заснул, проснулся. Прошло мгновение ока. А между тем уже сто лет пролетело. Повсюду жизнь. Повсюду свободные граждане».
Вскоре В.Э. Борисов-Мусатов скоропостижно скончался 8 ноября (26 октября по старому стилю).
Вокруг полыхали пожары первой русской революции, повсюду разворачивались трагические события, и смерть художника прошла не замеченной.
Его близкий друг виолончелист Михаил Евсеевич Букиник, находящийся в это время за границей, позже вспоминал эти дни: «В России в это время /октябрь 1905 года/ начались беспорядки, и Мусатов писал мне: «как хорошо, что тебя сейчас нет в России. Наверное, убили бы…». Но я затосковал по родине и хотел ехать обратно. Однако, поезда в Россию не шли, всё находилось в хаосе, приходилось ждать. В ожидании я жадно читал русские газеты. В одной из них я натолкнулся на краткую телеграмму из Москвы: «внезапно умер художник В.Э. Борисов-Мусатов». Ошеломленный, я побежал на телеграф и дал телеграмму Елене Владимировне [жене художника Е.В. Александровой] в Тарусу – правда ли это? Увы! Она подтвердила».
Друзья художника не могли смириться с внезапной утратой.
В душе каждого болью отзывалось сознание того, что Борисов-Мусатов ушёл из жизни в расцвете своего таланта, в момент, когда признание и высокая оценка его творчества еще не достигли своего пика. Михаил Букиник и Владимир Станюкович стали деятельными организаторами посмертных выставок художника, В.К. Станюкович засел за монографию о Борисове-Мусатове, которая вышла в свет в 1906 году.
Друзья и близкие художника стремились решить вопрос о том, чтобы на могиле В.Э. Борисова-Мусатова был памятник. Он был заказан молодому скульптору Александру Матвееву, земляку художника и большому почитателю Мусатовского таланта. Еще в 1900 году А.Т. Матвеев создал скульптурный портрет художника, который сам Борисов-Мусатов высоко оценил.
В качестве пластического решения надгробного памятника А.Т. Матвеев выбрал тему спящего мальчика, по мнению автора, мотив, созвучный Мусатовскому творчеству.
Скульптор долго и упорно работал над памятником и выполнил его из гранитного валуна в своей мастерской в 1909 году.
Осенью 1910 года памятник был установлен на могиле художника, хотя перед этим вдове Борисова-Мусатова Е.В. Александровой пришлось немало похлопотать – местное духовенство не хотело давать разрешение на установку памятника, усматривая в нём «языческие» мотивы, так как памятник изображал обнажённое тело отрока. В конце этого же года В.К. Станюкович дал высокую оценку только что законченному памятнику Борисову-Мусатову, «который удовлетворяет поставленным условиям: он прекрасен как художественное произведение и прочен…» Станюкович В.К. Письмо в редакцию// Речь 1910, 21 декабря Официально же памятник на могиле В.Э. Борисова-Мусатова в Тарусе был открыт в июне 1911 года, о чём сообщила Русская художественная летопись. 1911. № 12, с. 195.
В частных коллекциях филокартистов хранятся уникальные открытки, выпущенные по случаю этого события. Изображения на них, видимо, сделаны с той же фотографии, что была опубликована в журнале «Аполлон». На фотографии видны украшенные венками ветки деревьев, возможно в память об одном из последних творческих замыслов художника, картине «Венки васильков».
В октябре 1905 года художник Виктор Борисов-Мусатов писал Александру Бенуа: « Теперь я сижу в Тарусе. В глуши. На пустынном берегу Оки. И отрезан от всего мира. Живу в мире грёз и фантазий среди берёзовых рощ, задремавших в глубоком сне осенних туманов. Уже давно я слышал крик журавлей…Вы думаете, я скучаю? Нет. У меня времени не хватает каждый день. Хоть я сижу дома…Я создал себе свою жизнь. Как-то странно – такая тишина среди всеобщего смятения. Какие-то надежды, какие-то ужасы долетают до меня. Какие-то дороги забастовали. Нет ни писем, ни газет. Одни догадки, одни слухи…Давно ли я был в Москве, в столице Российской империи, и скоро вновь буду в ней, но уже столице русской республики. Как в сказке. Заснул, проснулся. Прошло мгновение ока. А между тем уже сто лет пролетело. Повсюду жизнь. Повсюду свободные граждане».
Вскоре В.Э. Борисов-Мусатов скоропостижно скончался 8 ноября (26 октября по старому стилю).
Вокруг полыхали пожары первой русской революции, повсюду разворачивались трагические события, и смерть художника прошла не замеченной.
Его близкий друг виолончелист Михаил Евсеевич Букиник, находящийся в это время за границей, позже вспоминал эти дни: «В России в это время /октябрь 1905 года/ начались беспорядки, и Мусатов писал мне: «как хорошо, что тебя сейчас нет в России. Наверное, убили бы…». Но я затосковал по родине и хотел ехать обратно. Однако, поезда в Россию не шли, всё находилось в хаосе, приходилось ждать. В ожидании я жадно читал русские газеты. В одной из них я натолкнулся на краткую телеграмму из Москвы: «внезапно умер художник В.Э. Борисов-Мусатов». Ошеломленный, я побежал на телеграф и дал телеграмму Елене Владимировне [жене художника Е.В. Александровой] в Тарусу – правда ли это? Увы! Она подтвердила».
Друзья художника не могли смириться с внезапной утратой.
В душе каждого болью отзывалось сознание того, что Борисов-Мусатов ушёл из жизни в расцвете своего таланта, в момент, когда признание и высокая оценка его творчества еще не достигли своего пика. Михаил Букиник и Владимир Станюкович стали деятельными организаторами посмертных выставок художника, В.К. Станюкович засел за монографию о Борисове-Мусатове, которая вышла в свет в 1906 году.
Друзья и близкие художника стремились решить вопрос о том, чтобы на могиле В.Э. Борисова-Мусатова был памятник. Он был заказан молодому скульптору Александру Матвееву, земляку художника и большому почитателю Мусатовского таланта. Еще в 1900 году А.Т. Матвеев создал скульптурный портрет художника, который сам Борисов-Мусатов высоко оценил.
В качестве пластического решения надгробного памятника А.Т. Матвеев выбрал тему спящего мальчика, по мнению автора, мотив, созвучный Мусатовскому творчеству.
Скульптор долго и упорно работал над памятником и выполнил его из гранитного валуна в своей мастерской в 1909 году.
Осенью 1910 года памятник был установлен на могиле художника, хотя перед этим вдове Борисова-Мусатова Е.В. Александровой пришлось немало похлопотать – местное духовенство не хотело давать разрешение на установку памятника, усматривая в нём «языческие» мотивы, так как памятник изображал обнажённое тело отрока. В конце этого же года В.К. Станюкович дал высокую оценку только что законченному памятнику Борисову-Мусатову, «который удовлетворяет поставленным условиям: он прекрасен как художественное произведение и прочен…» Станюкович В.К. Письмо в редакцию// Речь 1910, 21 декабря Официально же памятник на могиле В.Э. Борисова-Мусатова в Тарусе был открыт в июне 1911 года, о чём сообщила Русская художественная летопись. 1911. № 12, с. 195.
В частных коллекциях филокартистов хранятся уникальные открытки, выпущенные по случаю этого события. Изображения на них, видимо, сделаны с той же фотографии, что была опубликована в журнале «Аполлон». На фотографии видны украшенные венками ветки деревьев, возможно в память об одном из последних творческих замыслов художника, картине «Венки васильков». Не удивительно, что В.К. Станюкович подчеркивает такую немаловажную характеристику памятника, как прочность его материала. Надгробие пережило смертоносные бури революций и войн, долгие десятилетия забвения и уцелело.
Существует народная легенда о том, как маленький художник спасал, но не спас тонувшего на реке подростка. Видимо простым людям, далеким от основных магистралей развития русского искусства, было гораздо легче придумать и поверить в такую легенду – просто и трогательно объясняющую появление такого надгробия.
Мусатовский косогор в Тарусе место сакральное, одним из первых его запечатлел художник В.Д. Поленов в небольшом произведении, хранящемся в Калужском художественном музее.В 1957 году писатель К.Г. Паустовский написал прекрасный рассказ «Уснувший мальчик»: «…вспомнили великолепного художника Борисова-Мусатова, жившего и умершего в нашем городке и похороненного на косогоре над самой Окой.
Борисов-Мусатов любил этот косогор. С него он написал один из лучших своих пейзажей – такой тонкий и задумчивый, что он мог бы показаться сновидением, если бы не чувствовалось, что каждый жёлтый листок берёзы прогрет последним солнечным теплом. В такие осенние дни, как на этой картине. Всегда хочется остановить время хотя бы на несколько дней, чтобы медленнее слетали последние листья, и не исчезала так скоро у нас на глазах прощальная красота земли.
И вот этот добрый горбун – художник Борисов-Мусатов остановил эту прелестную осень, чем-то похожую в моём
представлении на девушку со светлыми и строгими глазами, обещающими горе и счастье… На могиле Борисова-Мусатова поставлен надгробный памятник работы скульптора Матвеева – на плите из крупнозернистого красного песчаника лежит уснувший мальчик…Скульптура сделана с необыкновенной силой и мастерством».
Проходят десятилетия, Спящий мальчик спит на Тарусской земле, к нему приходят многочисленные паломники поклониться памяти русского художника В.Э. Борисова-Мусатова, а лиричный и печальный образ надгробия служит мотивом для творчества художников и поэтов.
Юрий Кублановский
«На Оке»
…Ещё салатовый цвет листвы,
седые шапки речных ракит.
С наклоном стриженой головы
надгробный мальчик беспечно спит.
И мы с тобой – почему? зачем?
- близки, как, верно, не будем впредь.
Моя рука у твоей совсем
лежит, и хочется умереть,
чтобы в распахе оконных рам
увидеть сад и луча кристалл…
Как всё волшебно предугадал
Горбун, писавший кисейных дам!
Тогда мы станем игрой теней,
так плотно льнущих к твоим рукам.
Ведь там вдали – за порогом дней,
Быть может, это простится нам
Но пароходик стучит винтом.
Копна и чёлка твоих волос,
знать, мы достались любви живьём,
- темны от света идущих гроз.
1977
опубликовано в сборнике «С последним солнцем» Париж, “La Presse Libre” 1983
Элеонора Белонович
При использовании материалов, взятых с данного сайта, ссылка на первоисточник обязательна.
Источник информации: Сайт "Новости Радищевского музея"
Наши партнеры
