И.Е. Репин (?). Мужской портрет. Цикл «Искусствовед рассказывает»

  • И.Е. Репин (?). Мужской портрет. Цикл «Искусствовед рассказывает»

Все материалы рубрики

«Искусствовед рассказывает...»

В 2008 году собрание оригинальной графики музея пополнилось рисунком в технике графитного карандаша, который был записан в инвентарную книгу как «И.Е. Репин (?). Мужской портрет (И.Л. Щеглов-Леонтьев ?). На небольшом (20,5х13,8) слегка пожелтевшем листке бумаги изображён сидящий за столом немолодой человек в пенсне. В правой руке он держит ручку (карандаш?), левой рукой подпирает щёку. Голова изображённого повёрнута чуть влево; он не смотрит на «зрителя», сосредоточившись на своих размышлениях. В правом нижнем углу листа – автограф и дата: «И. Репин. 90», ниже и левее – «23 Апр.». Столь солидное авторство листа требует экспертного заключения, тогда как личность изображённого не вызывает сомнения: это писатель и драматург Иван Леонтьевич Леонтьев (1856-1911), известный в литературе последней четверти ХIХ века под псевдонимом Щеглов.

Воодушевлённый публикацией в «Санкт-Петербургских ведомостях» (1875) заметки о землетрясении в Севастополе, написанной на основе собственных впечатлений, офицер артиллерии И. Леонтьев продолжил «пробы пера». Через два года была напечатана одноактная пьеса «Влюбленный майор», сочинённая И. Леонтьевым во время участия в боевых действиях на Кавказском театре русско-турецкой войны, в походной палатке под Кюрюк-Дара. Его военные очерки, печатавшиеся в течение 1881 года в ведущих литературных журналах – «Отечественные записки», «Вестник Европы» (под псевдонимом Щеглов), имели большой успех и позволили говорить о нём как о многообещающем авторе, продолжающем традиции Л.Н. Толстого и В.М. Гаршина. В 1883 году И.Л. Леонтьев вышел в отставку в чине капитана и полностью отдался литературному труду. Прозаические и драматические произведения, увидевшие свет во второй половине 1880-х годов («Гордиев узел», «В горах Кавказа», «Миньона», «Миллион терзаний» и другие) вызвали новую волну успеха писателя, которого, по словам П.П. Перцова, знал «весь литературный Петербург». 9 декабря 1887 года состоялось знакомство Щеглова с А.П. Чеховым, который стал для него и другом, и учителем и взыскательным критиком его произведений. «Жанчик», «Милый Жан», «Храбрый капитан» – так обращается Чехов в своих письмах к Щеглову, являющих нежность, заботливость и искреннюю заинтересованность корреспондента-наставника. Чехов похвально отзывался о ряде произведений Щеглова, называя его «умницей»: «Браво! Бис! Щеглов, Вы положительно талантливы»! Вас читают! Пишите!», «Вы величина». В даровании Щеглова Антон Павлович видел «талант» беллетриста и старался убедить его целиком отдаться художественной прозе, отказавшись от эфемерных успехов в области драматургии. С невероятной деликатностью и мягким юмором говорил о «промахах» в том или ином произведении; извиняясь, советовал, не уставая журить в чрезмерной увлечённости театром.

В конце 1880-х годов Щеглов предпринимает несколько поездок по «святым местам», пытаясь найти выход из настигшего его духовного кризиса. В Оптиной пустыни Иван Леонтьевич в июне 1891 года знакомится с философом, писателем, публицистом, критиком К.Н. Леонтьевым (за месяц до принятия тайного пострига и несколько месяцев до смерти последнего), беседы с которым оказали огромное воздействие на уже находящегося в душевном смятении Щеглова. В 1892 году увидели свет его произведения о «духовных пастырях»: «Оптинский старец о. Амвросий» и «У отца Иоанна Кронштадтского: (рассказ очевидца)».

Со временем творческий потенциал Щеглова значительно снижается, усугубившись семейными неурядицами и нездоровьем. Он полностью сосредотачивается на написании коротких юмористических рассказов и пьес, считая всё же своим истинным призванием драматургию. Слава его постепенно «затихает» и «сходит на нет». Пьесы со столичных театральных подмостков перемещаются в любительский репертуар. Щеглов-автор военных рассказов был забыт.

В ноябре 1902 года И.Л. Леонтьев-Щеглов отмечал в кругу друзей, товарищей и почитателей 25-летие своей литературной деятельности. Юбиляра поздравляли литераторы, театральные деятели, артисты, художники, журналисты и редакторы многочисленных периодических изданий Петербурга, Кронштадта, Москвы. В их числе были М.Г. Савина и М.И. Писарев, В.В. Розанов, А.А. Бахрушин, А.С. Суворин, Ф.А. Корш, М.П. Клодт, братья Васнецовы, И.Е. Репин, а также английский писатель-юморист и драматург Джером Кл. Джером. В изданной А.Г. Алексеевым к юбилею книге статей Щеглова «Наивные вопросы» (СПб, 1903) был опубликован интересующий нас портрет-рисунок И.Л. Щеглова.

Репин создал целую галерею портретов современников – деятелей культуры и искусства, весомую часть которой составляют графические изображения в разнообразных техниках (уголь; тушь, перо; графитный карандаш). Рисунки, рассредоточенные по российским и зарубежным музеям и частным коллекциям, демонстрируют виртуозное мастерство исполнителя, сочетающее живой непосредственный подход к натуре и искренность в передаче впечатлений с поразительной пластической выразительностью. В рисунках-портретах Репина люди очень редко позируют, они «схвачены», как правило, в момент какого-то действия: «В.А. Репина, лежащая в постели» (1872), «Э.Л. Прахова и Р.С. Левицкий» (1879), «Портрет Е.В. Репина (отца художника) с книгой» (1884), «Н.В. Стасова за вязаньем» (1887), «А.К. Глазунов за роялем», «П. Третьяков на заседании в Академии Художеств» (1896), серия портретов Л.Н. Толстого и многие другие. На «нашем» рисунке писатель Щеглов запечатлён за своим «основным» занятием. Он сидит за столом, в правой руке – ручка, на время он «остановился», волосы его слегка растрепаны, сосредоточенный взгляд устремлён в одну точку, вот-вот он продолжит работу. Во всём облике изображенного «проглядывает» отмеченная современниками Щеглова тонкость, чувствительность и нервность его натуры.

Рисунок датирован 23 апреля 1890 года. Когда состоялось знакомство «модели» и художника, и сколь близким было? – Пока можно только предполагать. Из записных книжек И.Л. Щеглова (Рукописный отдел Пушкинского Дома) известно, что Новый 1890 года они встречали в одной компании – у А.С. Суворина, фельетониста, прозаика и драматурга, издателя газеты «Новое время», владельца одной из крупнейших в России книгоиздательских фирм. Где создавался портрет Щеглова? По свидетельству лиц, близко знавших Репина, он пользовался всяким случаем, чтобы рисовать – сидел ли он на заседании, беседовал ли с приятелем или знакомым – всюду он зарисовывал в альбом или на лист бумаги. Зодчий Н.В. Султанов, П.М. Третьяков изображены Репиным на заседаниях в Академии Художеств, ряд портретов выполнен на заседаниях Русского Литературного общества, членом-сотрудником которого был художник, как и Щеглов: А.П. Чехова (30 янв. 1889 г.), Ф.Ф. Фидлера (19 апр. 1893 г.), переводчика, педагога, создателя Музея русских литераторов в Петербурге и других. Возможно, и Щеглова? Правда, стоящий на блюдце стакан (чая?), на столе, рядом с листом бумаги, скорее говорит в пользу того, что писатель – в своём кабинете, в привычной для работы обстановке.

В музейное собрание портрет И.Л. Щеглова попал не совсем обычным образом. Это не приобретение и не дар, это находка. Во время капитального ремонта исторического здания музея в 2000 году обнаружили заштукатуренный дверной проём, на встроенных полках которого было множество папок, свёртков, книг. Бόльшую часть найденного составлял архив Александра Владимировича и Виктора Владимировича Леонтьевых. В одной из папок и был «сокрыт» рисунок И.Е. Репина. Саратовские музеи и частные лица хранят тысячи негативов на стекле и фотографических отпечатков 1920-х - 1950-х годов, выполненных Леонтьевыми – сотрудниками областного музея, Музейной секции ГУБОНО, Художественного музея имени А.Н. Радищева. Архив Леонтьевых позволил представить в полном объёме масштаб их деятельности по охране памятников искусства и старины Саратовской губернии.

Документы же, касающиеся биографий Виктора и Александра Владимировичей и их родственников, позволили уточнить некоторые сведения, а также выявить неизвестные до того времени факты. После смерти отца, Владимира Леонтьевича Леонтьева, в июле 1921 года, у них оказались документы их дяди Ивана Леонтьевича Леонтьева (Щеглова), которые отец получил в С.-Петербурге осенью 1911 года при распределении имущества покойного брата. Разделу между сёстрами Натальей (с ней Иван Щеглов был наиболее близок, т.к. она жила также в С.-Петербурге), Верой и братом Владимиром подверглось бытовое имущество; библиотека и архив были завещаны Щегловым Пушкинскому Дому (Институту Русской Литературы Российской Академии наук). Из письма Леонтьевых (1939 г.) известно, что они передали в Государственный Литературный музей, через его представителя – поэта, переводчика, критика, литературоведа Т.М. Левита – почти все имеющиеся у них документы. В письме также отмечалось, что у отца их, помимо полутора десятка документов, были некоторые вещи, принадлежавшие Ивану Щеглову, и часть их сохранена ими, но говорить о них «едва ли стоит: Щеглов не Пушкин». Неизвестно, что это были за «вещи», но, безусловно, графический портрет И. Щеглова, выполненный И. Репиным (?), а также редкая фотография семьи Клодтов (1860-х гг.) в овальной деревянной рамке, обнаруженные в 2000 году в «тайнике», в составе архива Леонтьевых, принадлежали писателю и были получены Александром и Виктором Владимировичами из того же источника. На фотографии – трое представителей русского баронского рода Клодт фон Юргенсон в окружении членов их семей: в центре, в военной форме, сидит Владимир Карлович, в нижнем ряду – Пётр Карлович, знаменитый скульптор, в верхнем ряду, справа – художник Михаил Петрович. Какое отношение фотография имеет к писателю И.Л. Щеглову? Во всех опубликованных биографиях Щеглова отмечается, что по бедности родителей, в трёхлетнем возрасте он был отдан на воспитание деду – генералу от артиллерии барону Владимиру Карловичу Клодту фон Юргенсон. В действительности, Владимир Карлович не являлся Леонтьевым родным по крови. Он и его супруга Мария Ивановна Забродина взяли мальчика на воспитание по причине отсутствия своих детей и имеющихся финансовых возможностей. Но, и «чужим» в семье Владимира Карловича он не был. Предположительно, Ваня, как и его сёстры и брат, приходился Марии Ивановне двоюродным или троюродным племянником. «Всю нежность своей любящей души, - читаем в некрологе В.К. Клодту – он сосредоточил на одном из своих воспитанников (И. Щеглове)». В автобиографии Иван Леонтьевич с необычайной теплотой и уважением писал о своём приёмном деде, которому «обязан лучшими днями своей жизни». «Бесценному дедусе», впечатлениям детства и отрочества, прошедших в его доме, посвящён пронзительный рассказ Щеглова «Мой дед. Воспоминания внука» (1909). Сохранилась обширная переписка Ивана Щеглова и членов его родной семьи с Владимиром Карловичем и Grandmaman, как обращались к Марии Ивановне.

Из всего вышесказанного следует, что рисунок-портрет Репина Владимир Л. Леонтьев получил по завещанию брата Ивана Л. Леонтьева (Щеглова), после его смерти рисунок в группе документальных материалов «перешёл» к В.В. и А.В. Леонтьевым и в составе их личного архива оказался в Художественном музее имени А.Н. Радищева. В музейном обиходе употребляется словосочетание «происхождение предмета» - история бытования предмета до того, как он оказывается в музейном собрании. История репинского рисунка достаточно «прозрачна» и основательно укрепляет предположение о его подлинности. Но… дело в том, что в Сергиево-Посадском государственном историко-художественном музее-заповеднике хранится точно такой же репинский портрет И. Щеглова, исполненный в той же технике («наш» лист уступает ему 3 мм в высоте). Рисунок поступил в музей-заповедник в 1930 году в составе богатейшей коллекции Анатолия Александровича Александрова (1861-1930), включающей фарфор, живопись, изделия из бронзы и дерева, книги по искусству, а также рукописи. Литератор, поэт, редактор-издатель – он пользовался особым покровительством М.Н. Каткова, был знаком с Ф.М. Достоевским и многими другими литераторами, в том числе с Щегловым, с которым его связывали дружеские отношения и многолетняя переписка. Таким образом, портрет Щеглова, выполненный Репиным, вполне мог быть передан Иваном Леонтьевичем, ещё при жизни, в коллекцию А.А. Александрова.

Итак, остаются вопросы, а, значит, исследование может быть продолжено …


Комментарии: 0
Вы будете первым, кто оставит свой комментарий!
Оставить комментарии
Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений