Мы используем сookie
Во время посещения сайта «Новости Радищевского музея» вы соглашаетесь с тем, что мы обрабатываем ваши персональные данные с использованием метрических программ.
Поддержать
музей
Платные услуги
A A A

Многопарусный корабль Боголюбова

Автор: 
В. Ганский. Статья опубликована в газете «Саратовские вести»
  • Т.В. Гродскова открывает торжественный вечер

И старость отступит, наверно, —

Не властна она надо мной,

Когда паруса «Крузенштерна»

Шумят над моей головой. ( Александр Городницкий)

28 марта в Петровском зале музея Радищева общественность Саратова торжественно отметила 190-лет со дня рождения выдающегося художника, коллекционера, общественного деятеля, основателя Саратовского Радищевского музея А.П. Боголюбова (1824 - 1896 г.г.). Зал напоминал палубу корабля с высокой мачтой,3-х метровой статуей Петра 1 работы скульптора М. М. Антокольского, белыми шторами высоких окон, напоминающими наполненные ветром паруса, и капитаном – рулевым этого парусного судна, директором музея Тамарой Гродсковой.

Моряк

На торжестве награждались юные художники, победившие в областном конкурсе «Путешествие длиною в жизнь», посвящённом Алексею Петровичу Боголюбову. Произведения своих воспитанников на конкурс прислали многие детские художественные школы, клубы, детские сады, общеобразовательные школы г. Саратова, Саратовская кадетская школа, детские школы искусств г. Энгельса, г. Балаково, г. Балашова, г. Вольска, г. Маркса, п. Лысые Горы, с. Вязовка, г. Калининска, с. Подлесное, г. Ртищево, п. Светлый, с. Святославка, п. Татищево. Участие в конкурсе приняли около 500 (!) работ в заявленных номинациях - «Записки моряка-художника» (Путешествие по биографии А.П. Боголюбова), «По морям и странам» (География путешествий А.П. Боголюбова), «Ученики, наставники, коллеги и друзья мастера», «Боголюбовская палитра» (Творческие поиски, любимые сюжеты и темы художника), «Дом, который построил художник» (А.П. Боголюбов и Радищевский музей). Самой юной финалисткой стала пятилетняя Алиса Крылова, художник – юнга. (Детско-юношеский центр Фрунзенского района г. Саратов, изостудия «Художник», преподаватели Королева А.В., Мельникова И. И.).

Внук писателя А. Н. Радищева Алексей Боголюбов родился в селе Померанье Новгородской губернии 16 [28] марта 1824 года в семье помещика, отставного полковника Петра Гавриловича Боголюбова , ветерана Отечественной войты 1812 года, и Фёклы Александровны Радищевой. Мать воспитывала сына, по воспоминаниям Алексея Петровича, «не держа под юбками, говорила о всём, что было прилично нашему возрасту, так что, вступая в жизнь, мы знали всё, но в такой форме, которая доступна умной и нравственной женщине. Не было темы, о которой мы бы не позволяли себе беседовать с матерью. Полная откровенность и внушение доверия к себе было её принципом». Отец был натурой художественной, рисовал недурно, любил картинки, эстампы, гравюры. От него и пошло увлечение мальчика живописью. С детства помнил Боголюбов двухэтажный, крестьянский дом с большим двором, где ходили журавль, индюки, куры, утки и собаки. Иногда воспитывался тут же медведь. Рано лишившись отца, Алексей был отдан в Александровский малолетний кадетский корпус. Вот, как об этом вспоминал в своих «Записках моряка – художника» Боголюбов: «Великий Князь построил нас в шеренгу, велел поднять правую ногу и толкнул первого с краю. Мы все рухнули на ковёр и захохотали. «Ну, плохие же вы солдаты! Зато будете молодцы, когда выучитесь, а теперь ступайте по домам, кланяйтесь своим и скажите, что я вас принял в Корпус».

В Корпусе воспитанников держали в чистоте, кормили хорошо и заботились о здоровье. «Случалось, что Государь входил в зал, где нас кишело до 400 ребят и стоял гул, как в громадном птичнике, где разнопородные гогочут и щебечут по-своему на все лады», - вспоминал Боголюбов. «Здорово, детки!» - говорил царь голосом, которого никогда не забудешь, и вдруг мёртвая тишина воцарялась в зале. «Ко мне!» - и опять взрыв шума и вокруг него, как в муравейнике. Нередко он ложился на пол. «Ну подымайте меня» - и тут его облепляли, отвинчивая пуговицы на память. Всего более страдал султан шляпы, ибо все перья разбирались, как и пуговицы, и в виде памяти клеились в альбомы.

В 10 лет Алексей был переведён в Морской корпус. Летом плавали на фрегатах корпусной эскадры. Этим способом смолоду изучались все снасти, вооружение фрегата и даже архитектура, компас и направление румбов. Так что в 12 лет он уже знал все морские мелочи твердо и любознательно. «В 1839 году я поступил в Гардемаринскую роту младшим чином, будучи за кадетство выпорот только два раза. В этой роте уже не пороли розгами. Мне было тогда четырнадцать с половиной лет. Ростом я был велик и такой же был отчаянной весёлости. Любил кататься по галереям колесом, любил разные ломанья, скачки. Бывало, опуститься по водосточной трубе на нижнюю галерею Сахарного двора ничего не значило, отчего постоянно ходил оборванным и часто избитым, ибо и до драк был неглуп. Силы тогда у меня много не было, но была ловкость броситься прямо в ноги сильнейшему, сбить его с ног и живо надавать лежащему оплеух и тумаков было делом пяти секунд. Здесь у меня было много невзгод с начальством и раза два меня едва не выгнали из Корпуса. Но раз спас мой дядя Афанасий Радищев, а другой раз - брат мой Николай Петрович, который уже был мичманом в офицерском классе и, будучи уважаем и любим директором Крузенштерном, меня отстоял». Адмирал Иван Фёдорович Крузенштерн, первый русский кругосветный путешественник в юности тоже был горяч. Когда Крузенштерн был волонтёром в английском флоте, какой-то юный англичанин задел самолюбие русского офицера и Крузенштерн вызвал его на дуэль. «Джон Буль» ответил ему, что дуэль не в привычках джентльмена. «Ну, а как же мне смыть нанесённую обиду, ежели вы не хотите извиниться? Вы трус!» - «Требуйте что-либо другое, и я готов доказать, что нет». Крузенштерн выдумал следующее. Положено было достать две гранаты, начинённые порохом, приложить к ним станины и дать каждому из обиженных по фитилю, чтобы они их зажгли и не бежали от них, но шли медленно, считая шаги по секундомеру. Такая дуэль состоялась. Крузенштерн бодро подошёл к своей гранате, зажёг её, и на пятнадцатом шагу последовал взрыв совершенно благополучно. Англичанин, не дойдя до своей гранаты шагов пять, побежал обратно и был за то сильно избит боксёрами-секундантами, а Ивана Фёдоровича понесли с триумфом в таверну, где все ожидали конца поединка. Уже будучи офицером, Боголюбов продолжал веселиться. «По выходе в море раз в кают-компании во время штиля офицерство наше развеселилось, и я начал лаять собакой, изображая сердитую и, наконец, вой, когда её бьют. Адмирал, каюта которого была над нами, в это время сидел у окна и, услышав лай пса, позвал камердинера Стёпу и спросил его: «Да разве на корабле есть собаки и у кого?». – «Да это наш адъютант потешается, Ваше превосходительство, он и петухом очень хорошо поёт, уткой крякает и осла представляет».

Однажды Боголюбов чуть не утонул. А дело было так. Он любил бегать на коньках. Вот только что затянуло рейд льдом гладким, как зеркало и решил он с друзьями бежать в Гельсингфорс завтракать. Побежали. Ступили на лёд, тонкий и гибкий, он почти волной гнулся под ногами. Вдруг у Алексея ремень отстегнулся и стал попадать под конёк. Он остановился, чтобы поправить ремень и стал догонять товарищей… и провалился под лёд. Спасли товарищи.

Одной из успешных проделок Боголюбова с товарищами моряками было представление Наполеона в гробу. Полководец лежал на смертном одре, окружённый маршалами, супругой и сыном. Маршалы ворочались, простирая руки, некоторые плакали. Словом, это была живая картина, и все пели при этом марш, подражая трубам разных величин. Однажды Боголюбов был дежурным на царском балу. «Ужин был в полном разгаре,- вспоминал он позже,- шкалики почти догорали, ясно доносилась музыка. Вдруг, вижу, подходит Государь, заложа руки назад, остановился около куста и внимательно глядел, как матросики пихали всё, что оставалось съедобное, в свои шапки и карманы, а потом, облизав блюдо или тарелку, передавали её мытейщикам, которые в свою очередь её долизывали. На лице его была добрая улыбка. Вдруг он величаво вошёл, сказав звонко: «Здорово, ребята». Все вскинулись разом, но слово: «Продолжай» - возбудило снова кипевшую работу».

Праздник Нептуна – истинно морской праздник. Летом в саду на пруду ночью при бенгальских огнях (электричества ещё не было) и факелах устроено было торжество Нептуна. Началось дело тем, что на длинных чёрных гибких шестах были устроены манекены фей, окутанных длинным газом, который волшебно в воздухе крутился за летающими женщинами, то снисходил до воды, то вдруг опять облаком радуги клубился над прудиком. Музыка в кустах тихо гармонировала видению. Затем зашевелились кусты и потянулись по пруду. Из-за них, так же на невидимых шестах, вылетали райские птицы. Всё это было рассыпано декоративно по пруду. Затем из-за этой массы выплыли тритоны на золотых дельфинах, гудели в раковины, и, наконец, окружённый наядами, показался Нептун, встал, покачал трезубцем, и в одно мгновение из-за кустов вышли баядерки, нимфы и пошли плясать по воде, плеская и брызжа ногами. Вся картина ярко осветилась разноцветными фальшфейерами. Нимфы и птицы залетали над тритонами и Нептуном. Всё смешалось, красиво плясало, плескаясь, но раздался пушечный выстрел - и, вдруг, всё исчезает в одно мгновение!...Под водой от её горизонта на два вершка был настлан помост, выкрашенный чёрной краской. На нём и танцевали художники с голыми ногами, правда, без трико, но эффект был ещё лучше театрального.

Художник

Страсть к рисованию у Боголюбова проявилась еще в Морском корпусе. Он рисовал карикатуры директора, учителей, офицеров мелом на досках, на столах, словом, где попало. Часто бродил в Эрмитаже, заходил в магазины эстампов, познакомился с Добициели (Риппа), что имел магазин всяких красок в Академии художеств. Художник Круговихин, который писал марины, привел юношу в Гостиный двор к купцу Кузину, картинному торговцу, знатоку старой школы. Круговихин отрекомендовал Боголюбова как юного художника-любителя и попросил денег в долг будущих заработков. Начинающему художнику предложена была работа - за 5 рублей делать царские портреты или Николая Угодника. На Галкиной улице в доме Сполохова, где жил Боголюбов с товарищами по Корпусу, не было никакой мебели, кроме убогих кроватей и чемоданов, а потому он углём и мелом разрисовал зал стульями, диванами и даже столом с фруктами, когда и хлеба-то в доме иногда не было... Конечно, вся эта художественная обстановка возбуждала смех, тем более, что над мебелью красовались карикатурные портреты начальства, а поэтому посетителей бывало много, что составляло репутацию Боголюбова как художника. Свою первую работу он сделал на папье-пели (что было тогда в великой моде) в два тона на сером фоне. «Государю понравилось, и мне дали перстень в 150 р., который я тотчас же спустил, конечно, ибо драгоценные камни никогда не любил. Поощрение это я счёл великим! И между товарищами и начальством начал слыть уже за важного художника».

Писал А.П.Боголюбов картину кронштадтского наводнения 1824 года . Картина была представлена князю Меншикову, а сей - Государю Николаю Павловичу, который весьма ею заинтересовался, взял её и наградил перстнем с рубином в 1500 рублей. Боголюбов был представлен профессору Академии художеств Карлу Брюллову. Увидев этюды с натуры, он сказал: «Эге; да вы, батюшка, краску бойко месите, продолжайте, а главное, рисуйте построже». А когда он увидел карикатуры, то сказал: «А этим художеством тешьтесь, но не предавайтесь ему, это разврат". Благодаря барону Петру Карловичу Клодту, скульптору, известному своими конями на Аничковом мосту, стал ходить в рисовальные классы Академии, где познакомился с молодыми художниками. Барон Клодт лепил в это время памятник Крылову. Дело дошло до басни «Квартет». «Проказница мартышка» требовала натуры, и Боголюбов предложил ему свою обезьяну Яшку, которую он принял с удовольствием и увековечил на своём знаменитом памятнике.

В Москве Боголюбов присутствовал на открытии памятника А.С. Пушкину, исполненному академиком Опекушиным. «Не скажу, чтоб работа эта напоминала поэта. Зачем он его поставил, понурившись, как будто его отправили в ссылку. Впрочем, вообще памятник недурен, и когда он был окружён народом и сняли завесу с него, то восторг был всеобщий», - писал позже моряк – художник.«Дня три после случилось мне проходить мимо памятника и видеть, как народ глядел и разговаривал по-своему о поэте. И вот я слышу - вопрошает серенький мужичок: «А что такое ефто?». – «Это Пушкин - стихотворец!» - «Да, Пушка! Сочинитель». – «Ну, да!» - «Читать умеешь? Вишь сказано: ко мне, не зарастёт народная тропа». Тот: «Да какая же тут тропа, тут бульвар кругом».

Одним из первых учителей Боголюбова был профессор Воробьёв, которого ученик характеризовал как «человека умного, художника сухого». «Читал он у нас перспективу и часто входил со мной в диспуты, ибо я её знал математически ещё в Морском корпусе, но он выучил меня прилагать её просто практически к натуре. Почтенный и умный мой профессор М.Н. Воробьёв, конечно, был художник серьёзный, но старой школы, хороший рисовальщик, но по краскам вялый и грязноватый».

Боголюбов познакомился с Айвазовским, который уже гремел славой великого таланта. В его квартире-мастерской он увидел в первый раз такой блеск красок на холсте, что даже позабыл Тёрнера. «Синие, жёлтые, белые, серые и красные картины просто меня слепили. Я увлёкся ими до гадости, стал подражать … и я часто слышал: «Да, знаете, это чуть-чуть не Айвазовский». В это время точно из Гайвазовского он сделался в Айвазовского, ежели не верите, то посмотрите в галерее П.М. Третьякова в Москве картины с этакою подписью. Ореол славы его был громадный. Государь Николай Павлович спрашивал у своих царедворцев: «У тебя есть картины Айвазовского? Нет? Ну, так приобрети!». В театре модный художник в первом ряду кресел стоял, гордо закинув гриву на затылок. Все его искали и шептались тихо вокруг: «Это гений Айвазовский! Итак, не было для меня другого кумира, как Иван Константинович. Он был со мною ласков, приветлив, даже раз до ушей моих долетели слова его к какому-то посетителю на вопрос, кто я такой: «А, это преталантливый молодой офицер", что меня очень ободрило, ибо слова такого художника были для меня многозначущи».

Для пейзажных полотен Боголюбова характерны черты пленэрного и интимного начал, которые так контрастны его видовой и батальной живописи. Любопытны боголюбовские воспоминания о Крыме. «Влияние Крыма на Наследника было великое, и здесь я увидел, что ему прирождена была любовь к прекрасному и что он просвещённо смотрел на богатую природу. Сидя рядом со мной, когда я писал этюд Аю-Дага, он сказал: «Да, я не удивляюсь, что вы, господа художники, способны просидеть часы за работою. Вот я ничего не делаю и не могу оторваться от этих красот». Другой раз я его видел на берегу около груды камней, где бушевало Чёрное море, разбивая радужную пену своих волн. Как это хорошо и как сильнее чувствуешь волну, когда она сокрушается в этих глыбах. С корабля другое впечатление, но здесь сколько разнообразия и прелести». А вот другая словесная зарисовка художника. «Дивен Бахчисарай ночью! Высокие тополя бросают длинные тени на его громадный двор. Тут же, через стену, помещается древнее кладбище с белыми мавзолеями, кипарисами и тополями. Скучен и безотраден путь от Севастополя до Байдарских ворот. Но тут вдруг глазам представляется неожиданно такая прелесть, что впечатления этого я никогда не забуду. Томительно тащась в гору, вы, наконец, на вершине крутого берега, с которого окидывается жадным взором необъятный горизонт тёмно-синего Чёрного моря, которое упирается в чудную растительность крутого побережья, полного долин, скал и белых мазанок, разбросанных на необъятном пространстве. Слева гора Ай-Петри тонет в рощах пинусов, блестя розоватою вершиною, а за ней берег на 100 вёрст, тоже теряющийся в густой фиолетовой мгле. Но самая симпатичная и роскошная местность по пейзажу и положению, хотя и не обширная, по-моему, Гурзуф. Здесь пришлось мне серьёзно поработать, и, глядя на величавый Аю-Даг при лунном свете, я невольно вспоминал об острове Капри с его чудными фарильонами».

Основатель

«Я всегда думал, что каждый гражданин обязан всё своё имущество отдавать своей Родине, дабы возвысить образовательное дело юношества. Сотни бедных поволжцев получат хлеб, выучившись в стенах Радищевского музея и его художественно-промышленной школы». (А.П.Боголюбов)

Живя в Дюссельдорфе, Боголюбов был дружен с художником пейзажистом Михелисом. Это был чудной человек, все свои гроши он употреблял на старьё, и его мастерская напоминала настоящий музей. «Куда ты денешь весь этот хлам, - спрашиваю его Боголюбов, - ведь это вся твоя жизнь, всё твоё богатство!» - «А вот куда. Умру, так это пойдёт в родной город. Там ничего нет художественного, кроме старых башен. Одну из них я приглядел в смысле музея и завещаю, чтоб всё там было установлено». Мысль Михелиса никогда не покидала моряка - художника, и основание Радищевского музея обязано ему. А дальше была целая эпопея с городскими властями Саратова. « Наскучив бездействием саратовцев, я решил просто написать в Саратовскую Думу ультиматум, где сказал, что отдаю городу всё моё художественное имущество, стоящее по крайней мере 75 тысяч рублей, требуя от города постройки музея с помещением для школы прикладных искусств по моему плану, а ежели не хотят, то пойду искать счастья в другой угол России, более отзывчивый. Ультиматум возымел действие, и после жарких споров и жгучих речей за и против господа-думцы решили принять предложение в принципе с тем, чтобы прислать депутацию в Москву для осмотра моих сокровищ и что стоят ли они их затрат. Приехали в дом мой в Москве по Казанской улице господа Недошивин - городской голова и Епифанов, люди просвещённые, осмотрели галерею картин, редкости, серебро старое и прочее. И так как это было весьма элегантно установлено, то и выразили мне, что дар мой стоит всякого усердия с их стороны и что они сделают свой честный рапорт». Боголюбов сообщил саратовцам, что музей один есть тело без души и что нужна будет школа, которую он готов обеспечить капиталом в 25 тысяч рублей.

И вот ныне в память деда Боголюбова, Александра Радищева, стоит музейный храм с 35 тысячами экспонатов. «После коронации я поехал с братом моим в Саратов. Сильно билось моё сердце, когда я подошёл к возникающему зданию. Цоколь и подвалы уже обрисовывались вполне, и я с радостью увидел, что мысль моя растёт не по дням, а по часам, здесь явится здание, первое в России по мысли и по прикладному художеству. Радостно встретили меня представители города. Пригласили на обед в вокзале, что над рекою Волгой, а при входе ввели меня под звуки Морского марша, с криками «Ура». Теперь я ещё больше саратовец, как Почётный гражданин города за основание там Радищевского музея и художественно-промышленной Боголюбовской школы».

Вот таким был моряк, художник, почётный саратовец Алексей Петрович Боголюбов.

Ус нафабрен,

Бровь дугой,

Новые перчатки.

Это, спросят, кто такой?

Офицер с "Камчатки".


Комментарии: 0
Вы будете первым, кто оставит свой комментарий!
Оставить комментарии
Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений
 

Наши партнеры

© 2024 Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры
«Cаратовский государственный художественный музей имени А.Н. Радищева»

При использовании материалов, взятых с данного сайта, ссылка на первоисточник
обязательна.
ВЕРСИЯ ДЛЯ СЛАБОВИДЯЩИХ
ЮРИДИЧЕСКИЙ АДРЕС:
410600 г. Саратов, Радищева, 39
АДРЕС ДЛЯ ПОЧТОВЫХ ОТПРАВЛЕНИЙ:
410012 г. Саратов, ул. Радищева, 41
+7 (8452) 26-28-55, +7 (8452) 26-16-06
E-MAIL: info@radmuseumart.ru

ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ К НАМ!
 Яндекс.Метрика
Создание сайта: “Инфо-Эксперт”
"Радищевский музей"
Дизайн сайта: М. А. Гаврюшов
"Радищевский музей"