«Посторонние фантазии» Сергея Сакова

13 ноября 2014 года в Саратовском государственном художественном музее имени А.Н. Радищева начинает работу выставка художника из города Энгельса Саратовской области Сергея Сакова «Посторонние фантазии». На выставке автор представит более 50 живописных работ из частных коллекций и собственного собрания.

Сергей Саков выступил как творческий художник в начале 1990-х. С 1992-го участвовал в групповых молодёжных, городских, областных выставках, провёл 7 персональных выставок. Его работы хранятся в Радищевском музее, в галереях и частных собраниях Саратова, других городов России и за рубежом. С 2013 года он член Творческого Союза художников России. С первых же шагов Саков оказался близок группе саратовских живописцев умеренно авангардной ориентации с заметным уклоном в неопримитивизм. Наиболее близки ему Алексей Карнаухов и Андрей Мельников. Но в его ранних работах не было столь выраженной брутальности, как в их грубовато сколоченных полотнах.

Особенность его авторского поведения – упорное варьирование сродных мотивов. При этом его чаще интересует перекличка цветовых масс, то есть «сюжет» колористический, а не реально-бытовой. Палитра большинства саковских полотен высветлена. Ещё одна существенно значимая, особенность его искусства: это живопись для длительного рассматривания. Образная её информация требует неторопливого вникания, и постижения. Нарочитая произвольность расположения многочисленных фигур или предметов, сплавленных в единое целое, подчинена внутреннему ритму, организующему образный смысл произведения. Этому способствуют и буквенные или цифровые обозначения, как бы совершенно случайно и беспорядочно разбросанные по всей живописной поверхности и отчасти проясняющие авторский замысел.

И не лишен резона отклик на саковские полотна последних лет: «Его работы соединяют конкретное, но мало соединимое». Не случайно живописец с таким увлечением сводит в пределах одного холста разнородные и трудно соединяемые мотивы. И это не производит впечатления хаотической мешанины, подчиняясь объединяющей художественной идее. Колёсные пароходики и старинный аэроплан, летящие птицы и спускающиеся парашютисты, рыбы и яблоки, вскрытая баночка с икрой, невесть откуда взявшийся на Волге краб, безносый череп с тёмными провалами глазниц и вплавленные в живописное тесто фамилия художника и дата картины, а также легко читаемые уточняющие надписи

Ассоциативный монтаж изобразительных и знаковых элементов позволяет ему свои эмоционально-смысловые поиски органично перевести на язык живописно-пластической образности: естественно трансформировать буднично-бытовое в бытийное, помогая создать многозначную, но слегка зашифрованную визуальную мифологию приволжско-евангельского бытия, трактованную им с любовно-ироническим гротеском. Игровая раскованность его композиций преображает обыденный мотив. Повышенной динамичностью композиций, экспрессивной пластикой, насыщенным цветом, раскованностью письма его полотна насыщают пространство, оживляя стандартный жилой интерьер.

Этот мастер сейчас на подъёме, его искусство тяготеет к монументальности. Но монументальность не обязательно выражается в создании больших полотен: часто композиционная собранность, напряжённость цвета и пластики, дают внутреннюю масштабность и духовную значительность произведениям сравнительного небольшого формата – были бы только одушевляющая их идея и настоящее мастерство. Кажется, свои методы монументализации Саков вырабатывает в сравнительно небольших, очень звучных по цвету натюрмортах, тоже не лишённых ассоциативно-смыслового подтекста».

Интересен в этом отношении натюрморт с кувшинами и рыбой, названный им «Посвящение Валентину Юстицкому». В его приглушённой красочной гамме угадывается цветовая перекличка с полотнами яркого саратовского авангардного живописца начала 1920-х годов, когда вполне обозначился его возврат от беспредметности и конструктивистских исканий к несколько сумрачной, экспрессивной и монументализированной изобразительности. Думается, что и цифра 22, включённая в «текст» картины, не случайна: отсылает именно к этому периоду творческого пути В.М. Юстицкого.

Менее опосредованно, меморативный мотив звучит в его работе «Идентификация Татлина» с легко прочитываемым подзаголовком: «Татлинтизм и я», с прямым введением значимого фрагмента произведения одного из родоначальников отечественного конструктивизма, с имитацией конструктивистской трактовки всего изображённого и даже специфически конструктивистской обработки живописной поверхности картины. Такая прямолинейная имитация конструктивистской стилистики диктуется самим её характером – акцентированной выраженностью особенностей собственных её методов и приёмов.

Совсем иначе выглядит посвященная Павлу Кузнецову картина «Аленький цветочек», которая тоже, судя по перевёрнутой надписи по нижнему краю, воспринимается автором как идентификация с гениально одарённым живописцем. Никаких прямых перекличек с его полотнами нет – ни в композиции, ни в пластике, ни в колорите. Это дань благодарной памяти одному из самых значительных художников «Саратовской школы». Единственное, что ассоциируется с этой традицией, – огромный алый цветок в центре, намекающий на саратовскую выставку «Алая роза» – первого смотра сил нарождающегося русского живописного символизма, 110-летний юбилей которой пришёлся на 2014-й год. Одним из инициаторов этой экспозиции в родном городе был Павел Кузнецов.

В последнее время Сергей Саков как будто отходит от поволжской тематики, о чём свидетельствуют не только меморативные полотна, но и работы или сугубо фантазийные («Египтяне под мостом».), или же проблемно заострённые («Декаданс»). Хочется верить, что это не от исчерпанности прежней преобладающей сюжетики, а от усталости творческого воображения, требующей на время переключиться на совсем иные мотивы. В заметной утрированности изображаемых персонажей, в напряжённом звучании цвета этих полотен ощутима перекличка с экспрессионистской эстетикой 1910-1930-х годов.

Думается, это не случайно: Саков с неизменным интересом относится ко всем модификациям авангардного движения. Более того, он склонен позиционировать себя в качестве идеолога полумифической группы с весьма притязательной этикеткой «Идентификация изобразительного искусства ХХI века», которая отметилась выставкой-презентацией под угрожающим и призывным девизом «Ультиматум» в галерее «Эстетика». Едва ли он был кем-то воспринят всерьёз. И уж точно никого не испугал. Время сейчас такое, что попытки кого-то интриговать или шокировать мудрёным названием персональной выставки «Равновесие напряжению подсознания» или «Сублимация пространства» не получают желаемого отклика. А от домодельного теоретизирования самих художников интерес к их живописному творчеству тоже, увы, почему-то не возникает.

Понятно, когда отсутствие живописного темперамента иные художники пытались компенсировать темпераментом лидерским. Думается, что Сакову такое не с руки: он живописец талантливый, зазывала же и проповедник вяловатый. Каждому своё: Творчество художника – дело всегда одинокое. И главные его боренья, по слову поэта, «с самим собой, с самим собой…». А вот интерес Сакова к современным стилистическим поискам понятен и оправдан. Творчески работающий мастер должен быть знаком с искусством эпохи, открыт его восприятию. И знание истории искусства никому не вредило. Если, конечно, не возникал соблазн сознательного следования дорогой наиболее успешных и прославленных предтеч или современников. Главное у настоящего мастера – это чувство собственного пути, с которого его не собьёт никакое увлечение. Ибо творческое освоение чужих достижений – одно, а их подражательная имитация – нечто совсем иное. Создать и сохранить неповторимый образный мир и персонально выработанный художественный язык – этой задаче, хочется верить, Сергей Саков не изменит никогда.