Выставка «Путь через Хвалынск»
| Автор: | Бородина Валентина Ивановна - заведующий филиалом |
Открыта с 26 августа
Выставка группы художников приурочена 30-летию хвалынских пленэров. Всего экспонируется около 150 работ 37 художников, в основном – саратовских. И это закономерно, потому что именно саратовские художники В.А. Мошников, П.А. Маскаев и были инициаторами этих пленэров в 1988 году. Словосочетание «Хвалынские пленэры» не отражает духовных поисков группы художников, совпавших с перестройкой страны на новые экономические, политические и идеологические рельсы во второй половине 1980-х годов. Но это томление духа и тогда, в начале пути, да и теперь, осознавалось далеко не всеми участниками, поэтому название, мало отражающее реальность происходящего вокруг Хвалынска, сохранилось до сих пор. Художники шли по пути самосознания наощупь, росли органически, самостоятельно, но всё же в группе легче было найти духовное сродство и поддержку.
Те, кто начинал эти пленэры в 1988 году, по словам художника из Красноярска В. Белоусова, люди одного «творческого потока»: большинство из них родилось в конце 1940-х - начале 1950-х. 1980-е годы стали для многих из них временем самоопределения. Если раньше страна как-то гарантировала более или менее сносное будущее, и важно было только «шагать в ногу», следовать заданному сверху маршруту, который приведёт к конечной остановке или цели, то с середины 1980-х годов «расписание» было отменено, и человек оказался выброшенным на обочину, ему предстояло самому формулировать собственную цель и разрабатывать дальнейший жизненный маршрут. Один из первопроходцев «пути через Хвалынск» художник из Иванова Василий Мезер (1948-2017) говорил в начале 1990-х: «Человек искусства сегодня вынужден выбирать. Выбирать путь. Это личное дело каждого. Без жертвенности в искусстве не удержишься. Конечно, современная действительность более гибка в нравственных и жизненных вопросах. Сегодня есть понятие “разумного компромисса”. Это очень подвижное понятие часто превращает вино в воду. Надо выбирать». Такой выбор стоял перед каждым. Ещё один «патриарх» хвалынского движения Павел Маскаев (1951-2013) в одном из интервью говорил: «Наверное, как и у многих людей в нашей стране, мой внутренний переворот совпал со временем перестройки. Существует какая-то общая наполненность времени что ли – в умах, в разговорах, в самом воздухе. В конце 1980-х годов я тоже начал ощущать особенно сильно потребность в опоре – и постепенно нашёл её для себя в вере». Они понимали, что такой путь не сулит материальных благ, успеха, а требует упорства, серьёзности и жизни «за кулисами». По словам В. Белоусова, не «творческое самовыражение», не «обретение яркой индивидуальности» двигали ими, а понимание ответственности за произнесённое слово и касание кисти, необходимости связи с традицией и, прежде всего, национальной.
Разные пути приводят художников в Хвалынск: кого-то привлекают окрестные величественные пейзажи, кого-то не внешняя красота, а «внутренняя интенсивная пульсация», зов которой улавливается в тишине «мирской» жизни города, но бесспорно одно: надолго задерживаются здесь только те художники, которых интересует не «политэкономия», а метафизика, которые «замыкаются» не на временное, а «размыкаются» на вечное.
Таким образом, «Путь через Хвалынск» - это не особенный путь, он универсален для всех людей, всех национальностей, географических широт Запада и Востока, исповедующих разные религии или духовные учения... Если совсем просто и в нескольких словах выразить суть этого пути, то можно, пожалуй, воспользоваться помощью дзенского мастера Чинь-юаня: “До того, как я тридцать лет изучал Дзен, я видел горы как горы и реки как реки. Затем, когда я приблизился к пониманию, я научился видеть, что горы - это не горы, а реки - это не реки. Но теперь, когда я постиг саму суть, я спокоен. Просто я снова вижу, что горы - это горы, а реки - это реки.”
Нет, художники, конечно, не постигли «саму суть», но эти слова довольно точно выражают ступени на этом пути. О чём говорит дзенский мастер? О том, что этот путь лежит от наивного реализма, через символизм к подлинному реализму. Итак, первая ступень: художники смотрели на окружающий мир, как на объективную данность, художественно изучали его разными методами «от натуры к листу», «от листа к натуре», кто со «словарём» художественной формы, кто без знания оного, но с восторгом от необъятных хвалынских пространств и необыкновенного света, «виновницей» которого является огромная «линза» Волги. Кто-то из них, как например, завсегдатаи хвалынского августа Маскаевы, В. Морковин, Е. Мальцева, часто возвращались на эту ступень и позже, не отказываясь от этого взгляда на Божий мир, созданный «хорошо весьма» за семь дней Творения.
Спустя некоторое время появляется в среде художников и другое видение: горы - не совсем горы, а реки - не совсем реки. Это этап, когда всё видимое становится символом невидимого, всё материальное становится символом духовного. Появляется связь реального пространства с пространством невидимым, духовным. Кто-то, как В. Мошников, старался увидеть души (эйдосы по Платону) во всех земных телах, пытался своей живописью раздувать этот небесный огонь в них. Они искали Дух в материи, субъектность в объектах. Мир оживал, одушевлялся, одухотворялся, начинал «разговаривать» с художниками. Теперь не только они смотрели на него, но и он «смотрел» на них. Пластические средства обогащались мистическим визионизмом, который вносил таинственный модус в изображённый мир. Это время «призрачных прогулок», «духовных сущностей», «звуков далёких небес». По картинам начинали бродить души, видения. Они и сегодня бродят в работах В. Мошникова, Е. Панфёровой, время от времени появляются в работах Н. Леонтьевой, С. Лопуховой. Участники студии В. Мошникова, идущие по «следам» своего педагога, С. Золина, О. Гудкова, А. Хватова, А. Шачнева, Е. Палёхина, А. Батраева, В. Голубева, пытаются увидеть духовную сущность в природе, отыскать в ней отсветы Благодати. Кто-то, как Г. Панфёров и Е. Мальчевская, ищет «духов форм» в самой живописной материи. Все они интересуются не только качественной организацией художественной плоскости, но думают и об «одухотворении пластического элемента», о всепроницаемости живописной ткани идеей.
Дальнейшее самоуглубление, желание внутреннего резонанса с природным мотивом привело к более глубокому внутреннему прислушиванию. С этого взаимодействия внутреннего и внешнего начинается поиск Духа внутри себя. Василий Мезер в одном из интервью говорил: «Поражает целостность мира, единство всего сущего. Поэтому, как основная установка в творчестве – ощущение этого единства и целостности, пребывание в этом единстве». Вот это и есть субъективация окружающего мира, горы снова становятся горами, а реки – реками, но это уже не объекты, они становятся частью внутреннего мира. Тут даже нельзя сказать «внутреннего» или «внешнего» - этого деления уже не может быть. Мы смотрим на мир, а мир «смотрит» на нас, и всё это один глаз – Око Духа. Дзенский мастер, оставаясь в своей традиции, имел в виду растворение своего «я» в горах и реках (во внешнем), а в нашей православной традиции – вбирание в своё «я» гор и рек - «стяжание Духа Святого» (во внутреннем), там – растворение капли в океане, а здесь - вбирание каплей всего океана. Но в принципе нет никакой разницы, потому что ни в том, ни в этом видении нет дуальности, а есть то самое единое, о котором писал В. Мезер, которого не стало 27 марта. И хочется верить, что он достиг цели, как и ушедшие в мир иной Г.П. Губанов (1936-2015) и П.А. Маскаев (1951-2013). Выставка «Путь через Хвалынск» посвящается им, неутомимым искателям Духа.
Дух не может быть носителем сюжета, он внеэстетичен, он всеобщ, он не имеет границ, конкретного выражения. Может быть, поэтому художник, постигший Его, выбирает «молчание» или абстрактную форму. Мы же ещё пытаемся «говорить», значит, в истории хвалынских пленэров точка ещё не поставлена…
Выставка группы художников приурочена 30-летию хвалынских пленэров. Всего экспонируется около 150 работ 37 художников, в основном – саратовских. И это закономерно, потому что именно саратовские художники В.А. Мошников, П.А. Маскаев и были инициаторами этих пленэров в 1988 году. Словосочетание «Хвалынские пленэры» не отражает духовных поисков группы художников, совпавших с перестройкой страны на новые экономические, политические и идеологические рельсы во второй половине 1980-х годов. Но это томление духа и тогда, в начале пути, да и теперь, осознавалось далеко не всеми участниками, поэтому название, мало отражающее реальность происходящего вокруг Хвалынска, сохранилось до сих пор. Художники шли по пути самосознания наощупь, росли органически, самостоятельно, но всё же в группе легче было найти духовное сродство и поддержку.
Те, кто начинал эти пленэры в 1988 году, по словам художника из Красноярска В. Белоусова, люди одного «творческого потока»: большинство из них родилось в конце 1940-х - начале 1950-х. 1980-е годы стали для многих из них временем самоопределения. Если раньше страна как-то гарантировала более или менее сносное будущее, и важно было только «шагать в ногу», следовать заданному сверху маршруту, который приведёт к конечной остановке или цели, то с середины 1980-х годов «расписание» было отменено, и человек оказался выброшенным на обочину, ему предстояло самому формулировать собственную цель и разрабатывать дальнейший жизненный маршрут. Один из первопроходцев «пути через Хвалынск» художник из Иванова Василий Мезер (1948-2017) говорил в начале 1990-х: «Человек искусства сегодня вынужден выбирать. Выбирать путь. Это личное дело каждого. Без жертвенности в искусстве не удержишься. Конечно, современная действительность более гибка в нравственных и жизненных вопросах. Сегодня есть понятие “разумного компромисса”. Это очень подвижное понятие часто превращает вино в воду. Надо выбирать». Такой выбор стоял перед каждым. Ещё один «патриарх» хвалынского движения Павел Маскаев (1951-2013) в одном из интервью говорил: «Наверное, как и у многих людей в нашей стране, мой внутренний переворот совпал со временем перестройки. Существует какая-то общая наполненность времени что ли – в умах, в разговорах, в самом воздухе. В конце 1980-х годов я тоже начал ощущать особенно сильно потребность в опоре – и постепенно нашёл её для себя в вере». Они понимали, что такой путь не сулит материальных благ, успеха, а требует упорства, серьёзности и жизни «за кулисами». По словам В. Белоусова, не «творческое самовыражение», не «обретение яркой индивидуальности» двигали ими, а понимание ответственности за произнесённое слово и касание кисти, необходимости связи с традицией и, прежде всего, национальной.
Разные пути приводят художников в Хвалынск: кого-то привлекают окрестные величественные пейзажи, кого-то не внешняя красота, а «внутренняя интенсивная пульсация», зов которой улавливается в тишине «мирской» жизни города, но бесспорно одно: надолго задерживаются здесь только те художники, которых интересует не «политэкономия», а метафизика, которые «замыкаются» не на временное, а «размыкаются» на вечное.
Таким образом, «Путь через Хвалынск» - это не особенный путь, он универсален для всех людей, всех национальностей, географических широт Запада и Востока, исповедующих разные религии или духовные учения... Если совсем просто и в нескольких словах выразить суть этого пути, то можно, пожалуй, воспользоваться помощью дзенского мастера Чинь-юаня: “До того, как я тридцать лет изучал Дзен, я видел горы как горы и реки как реки. Затем, когда я приблизился к пониманию, я научился видеть, что горы - это не горы, а реки - это не реки. Но теперь, когда я постиг саму суть, я спокоен. Просто я снова вижу, что горы - это горы, а реки - это реки.”
Нет, художники, конечно, не постигли «саму суть», но эти слова довольно точно выражают ступени на этом пути. О чём говорит дзенский мастер? О том, что этот путь лежит от наивного реализма, через символизм к подлинному реализму. Итак, первая ступень: художники смотрели на окружающий мир, как на объективную данность, художественно изучали его разными методами «от натуры к листу», «от листа к натуре», кто со «словарём» художественной формы, кто без знания оного, но с восторгом от необъятных хвалынских пространств и необыкновенного света, «виновницей» которого является огромная «линза» Волги. Кто-то из них, как например, завсегдатаи хвалынского августа Маскаевы, В. Морковин, Е. Мальцева, часто возвращались на эту ступень и позже, не отказываясь от этого взгляда на Божий мир, созданный «хорошо весьма» за семь дней Творения.
Спустя некоторое время появляется в среде художников и другое видение: горы - не совсем горы, а реки - не совсем реки. Это этап, когда всё видимое становится символом невидимого, всё материальное становится символом духовного. Появляется связь реального пространства с пространством невидимым, духовным. Кто-то, как В. Мошников, старался увидеть души (эйдосы по Платону) во всех земных телах, пытался своей живописью раздувать этот небесный огонь в них. Они искали Дух в материи, субъектность в объектах. Мир оживал, одушевлялся, одухотворялся, начинал «разговаривать» с художниками. Теперь не только они смотрели на него, но и он «смотрел» на них. Пластические средства обогащались мистическим визионизмом, который вносил таинственный модус в изображённый мир. Это время «призрачных прогулок», «духовных сущностей», «звуков далёких небес». По картинам начинали бродить души, видения. Они и сегодня бродят в работах В. Мошникова, Е. Панфёровой, время от времени появляются в работах Н. Леонтьевой, С. Лопуховой. Участники студии В. Мошникова, идущие по «следам» своего педагога, С. Золина, О. Гудкова, А. Хватова, А. Шачнева, Е. Палёхина, А. Батраева, В. Голубева, пытаются увидеть духовную сущность в природе, отыскать в ней отсветы Благодати. Кто-то, как Г. Панфёров и Е. Мальчевская, ищет «духов форм» в самой живописной материи. Все они интересуются не только качественной организацией художественной плоскости, но думают и об «одухотворении пластического элемента», о всепроницаемости живописной ткани идеей.
Дальнейшее самоуглубление, желание внутреннего резонанса с природным мотивом привело к более глубокому внутреннему прислушиванию. С этого взаимодействия внутреннего и внешнего начинается поиск Духа внутри себя. Василий Мезер в одном из интервью говорил: «Поражает целостность мира, единство всего сущего. Поэтому, как основная установка в творчестве – ощущение этого единства и целостности, пребывание в этом единстве». Вот это и есть субъективация окружающего мира, горы снова становятся горами, а реки – реками, но это уже не объекты, они становятся частью внутреннего мира. Тут даже нельзя сказать «внутреннего» или «внешнего» - этого деления уже не может быть. Мы смотрим на мир, а мир «смотрит» на нас, и всё это один глаз – Око Духа. Дзенский мастер, оставаясь в своей традиции, имел в виду растворение своего «я» в горах и реках (во внешнем), а в нашей православной традиции – вбирание в своё «я» гор и рек - «стяжание Духа Святого» (во внутреннем), там – растворение капли в океане, а здесь - вбирание каплей всего океана. Но в принципе нет никакой разницы, потому что ни в том, ни в этом видении нет дуальности, а есть то самое единое, о котором писал В. Мезер, которого не стало 27 марта. И хочется верить, что он достиг цели, как и ушедшие в мир иной Г.П. Губанов (1936-2015) и П.А. Маскаев (1951-2013). Выставка «Путь через Хвалынск» посвящается им, неутомимым искателям Духа.
Дух не может быть носителем сюжета, он внеэстетичен, он всеобщ, он не имеет границ, конкретного выражения. Может быть, поэтому художник, постигший Его, выбирает «молчание» или абстрактную форму. Мы же ещё пытаемся «говорить», значит, в истории хвалынских пленэров точка ещё не поставлена…
Комментарии: 0
Вы будете первым, кто оставит свой комментарий!
Наши партнеры
