С середины XIX века, антикваров и коллекционеров охватила новая страсть – портретная миниатюра. Маленькие, тонкие (тоньше миллиметра) пластинки слоновой кости с изображениями гордых и напыщенных екатерининских щеголей, старушек-помещиц в высоких чепцах, юных красавиц с томными сентиментально-романтичными взглядами и щеголеватых офицеров стали одним из самых желанных приобретений.

То, что миниатюра оказалась на антикварном рынке так поздно во многом объясняется ее главным назначением – служить интимным напоминанием о близких, любимых и родных. «Всем показалось прекрасным, интересным и занимательным иметь дедушек, бабушек, братьев, сестёр и любимых всех вместе на пространстве нескольких вершков. ... Ехать на бал, на войну, в далёкую дорогу, быть у себя и в гостях – всегда и везде со своими близкими. И, если вздумается, то всегда можно вынуть, посмотреть и увидеть любимое» – писал о миниатюрном портрете в начала ХХ века историк искусств Николай Врангель. Поэтому с момента появления в России в начале XVIII века миниатюрные портреты хранились в семейных собраниях, для которых, собственно говоря, и были предназначены. В середине XIX века, с развитием капиталистических отношений, многие дворянские семьи разоряются, и начинают распродавать семейные коллекции.

Ироничное отображение широкого увлечения портретной миниатюрой можно найти в одной из новелл Георгия Иванова, писателя «серебряного века», – «Если эстет принялся собирать миниатюры, – значит, он прошел уже сквозь все соблазны: мебель, стекло, фарфор, часы, рукомойники, ризы, сарафаны и т. п. ... Такое завершение – вполне логично. Во-первых, колченогие столы и петровские пуговицы – собирать каждому по средствам. Миниатюры же стоят дорого. А потом - для собирания столов не нужно ничего, кроме «любви к старине». Миниатюры же дело тонкое. ... Кроме того, к 1912 году все более или менее подлинные миниатюры оказались в руках некоего великого князя. ...Что было делать? Положение спас тот же великий князь. Он понял чувства других, обездоленных им, коллекционеров и пошел им навстречу. Он издал подробнейший каталог своей коллекции с множеством снимков в красках. А антиквары и собиратели вздохнули свободно. Меньше, чем через месяц, предложение миниатюр превысило спрос. Подделка не была грубой: военных с оригиналов каталога переодевали в штатское и наоборот, блондинок с чайной розой на груди превращали в брюнетку с красной... Все были довольны».

В собрании Радищевского музея есть миниатюра, которая может служить прекрасной иллюстрацией к этому рассказу (илл.1). На портрете изображена молодая женщина в горностаевой мантии и с лентой ордена Святой Екатерины. На лицевой стороне хорошо видны подпись Benner и дата 1760. Горностаевая мантия говорит о том, что перед нами – представительница царской или королевской фамилии. Красная лента ордена Святой Екатерины, учрежденного еще Петром I для награждения дам высшего света – что изображена Великая княгиня. В 1760 году это могла быть только Великая княгиня Екатерина Алексеевна, будущая императрица Екатерина II, в то время – жена наследника Российского престола, Великого князя Петра Федоровича (будущего императора Петра III).

Но в XVIII – первой четверти XIX века миниатюры писали мелкими точечными мазками. Поскольку цвет слоновой кости напоминает цвет кожи человека, участки, на которых изображались лицо, плечи и руки оставляли незаписанными. На рассматриваемой работе красочный слой равномерно закрывает всю поверхность, а это значит, что исполнена она была не ранее второй половины XIX века. Кроме того, сравнив нашу миниатюру с другими изображениями Екатерины II нужно признать, что портретное сходство очень слабое. О работе во второй половине XIX века миниатюриста по фамилии «Benner» также ничего не известно. Однако такой художник был очень популярен в Европе и России в конце XVIII – первой трети XIX веков.

Жан-Анри Беннер, родившийся, кстати сказать, в 1776 году, в 1817–1821 годах исполнил серию из 24 миниатюр с портретами членов российской императорской фамилии, от царя Михаила Федоровича до великого князя Николая Павловича, будущего императора Николая I. Конечно, был в этой серии и портрет Екатерины II. Но Ж.-А. Беннер изобразил ее в пожилом возрасте и с голубой лентой ордена Святого Апостола Андрея Первозванного. Серия портретов Ж.-А. Беннера, получившая название «Романовская сюита», удостоилась высокой похвалы царской семьи. Было решено эти портреты гравировать и издать в виде альбома. Вероятно, автор нашей миниатюры знал «Романовскую сюиту» только по черно-белым гравюрам, поэтому и допустил ошибку с цветом орденской лентой. Отсутствие портретного сходства также может считаться подтверждением того, что миниатюра была исполнена не ранее второй половины XIX века. Художники-миниатюристы, работавшие в то время, как правило, не считали необходимым более или менее точно передавать черты определенных персонажей, даже если речь шла об исторических личностях. То есть эта работа представляет собой классический пример подделки. Для того, чтобы сделать ее более желанной для покупателя, а значит – и повысить цену, автор использовал известный первоисточник и громкое имя миниатюриста прошлого столетия.

Впрочем, не всегда миниатюры, исполненные в XIX веке, но похожие на старинные портреты следует считать фальсификацией. Например, на парных портретах молодого мужчины и дамы в костюмах, стилизованных под моду XVIII века есть подпись – LovraI или Lorans (илл. 2–3). В XVIII веке действительно работало несколько миниатюристов с похожей фамилией. Но характер исполнения портретов не оставляет сомнений в том, что исполнены они были, как и предыдущая работа, в конце XIX века. В изображении костюмов также видны ошибки. Однако эти портреты следует считать не подделками, а стилизацией – данью увлечения XIX века эпохой рококо. В XIX веке столетии также известно несколько художников-миниатюристов, фамилия которых близка указанной на нашей миниатюре – Laurens, Laurent, Lorent, Lawrence. Миниатюристы второй половины XIX века, которые специализировались именно на создании произведений, похожих на миниатюры прошлого столетия, честно ставили свои работы и не считали своей виной, если неискушенный собиратель принимал их за подлинные портреты XVIII века.

От подобных ошибок не был застрахован никто - ни «профессионалы», ни любители. То же самый Георгий Иванов, рассказывал об одном своем знакомом, «эстете, знатоке, ценителе, члене различных обществ для изучения и т.п.», который, убегая из советской России, вывез - святое святых своего собрания – «тридцать редчайших кусочков «кости с живописью». Все они оказались исполнены в начале ХХ века».С середины XIX века, антикваров и коллекционеров охватила новая страсть – портретная миниатюра. Маленькие, тонкие (тоньше миллиметра) пластинки слоновой кости с изображениями гордых и напыщенных екатерининских щеголей, старушек-помещиц в высоких чепцах, юных красавиц с томными сентиментально-романтичными взглядами и щеголеватых офицеров стали одним из самых желанных приобретений.