100-летняя годовщина первой персональной выставки скульптора Д.Ф. Цаплина

Я трудился всю жизнь, был пахарем, сапожником,
кровельщиком, трудился и наблюдал. Оплакивал тех, кто
плакал, и радовался с теми, кто ликовал… Я наблюдал жизнь
моих земляков, моего народа, она вся в моём искусстве. Я шёл
к свету знаний, переживая, оставляя всё, что дала мне
в наследство тёмная глухая деревня, и унося с собой всё,
чем наградил меня мой талантливый великий народ.
Скульптор Д. Ф.Цаплин

В ноябре 2024 года исполняется 100 лет со дня проведения Первой персональной выставки, подводившей итоги шестилетнего упорного труда в старом сарае, бывшем когда-то конюшней и переоборудованном под мастерскую, тридцатичетырёхлетнего скульптора Дмитрия Цаплина, как писали газеты Саратова - «талантливого и упорного скульптора-самоучки». Это была первая в Саратове выставка скульптора, уроженца Саратовского края!

Студенты с удивлением наблюдали как молодой человек таскал на себе деревянные скульптурные композиции высотой около трех метров на четвертый этаж. Один, без чьей-либо помощи!

Выставка открылась на четвёртом этаже в Малом зале консерватории, за два месяца до этого преобразованной в музыкальный техникум. На выставке Д.Ф. Цаплин представил произведения из дерева («Песнь весны», «Гамма», «Танец», «Порыв», «Ноктюрн», «Семья» или «Три поколения», «Мой отец») и гипса («Сеятель» и «Ленин»). Основной массой критиков было признано, что наиболее эффектно смотрелись его большие композиции, впоследствии с успехом экспонировавшиеся в Москве и за рубежом.

В первое время на выставке было мало посетителей. Трудно сказать, что на это повлияло – то ли небольшое количество маленьких невзрачных афиш, то ли неизвестное публике имя. Но в начале декабря посмотреть на работы молодого скульптора зашёл саратовский критик В.И. Зелинский, писавший под псевдонимом Л.К., и был настолько поражён и зачарован скульптурами Цаплина, что написал восторженную рецензию (Известия Саратовского совета. 5 декабря 1924 года):

НА ВЫСТАВКЕ СКУЛЬПТОРА Д. ЦАПЛИНА

На самом верху музыкального техникума в небольшом зале – несколько работ из дерева, камня и гипса. Работы Цаплина приковывают. Они влекут, дерево в его огромных фигурах живёт, даёт впечатление движения и лёгкости изумительной. В «Танце» гибкая фигура девушки вся в ярких намёках, непередаваемо чарующих, как будто тело танцовщицы окутано лёгкой прозрачной тканью. Хороша «Гамма», «Песнь весны». Голова Ленина производит впечатление незабываемое, в ней чувствуется напряжение и сосредоточенность мощной мысли. Особенно радостно видеть эту работу после мелких изображений нашего вождя, которые обычно возмущают и вызывают чувство досады.

Работы Д. Цаплина производят впечатления значительного художественного мастерства. Бесконечно жаль, что эта выставка как-то проходит вне общественного сознания. Прежде всего, на неё следовало бы обратить внимание нашим культурным организациям и привлечь общественное внимание. Будет непростительно, если выставка работ Цаплина пройдёт бесследно, при вялом интересе окружающих.

Л. К.

После выхода этой статьи в областной газете, вызвавшей большой интерес к скульптурам Цаплина, саратовцы стали активнее посещать выставку неизвестного скульптора. По воспоминаниям М.И. Полякова и М.А. Егоровой (Троицкой), впечатления от выставки Дмитрия Цаплина затмили грандиозную экспозицию современных немецких художников – экспрессионистов, проходившую в то же время.

А вот ещё одно очень интересное мнение маститого саратовского критика Н.М. Архангельского (псевдоним Марко Брун), опубликованное в «Известиях Саратовского совета» 9 декабря 1924 года.

ВЫСТАВКА СКУЛЬПТОРА Д.Ф. ЦАПЛИНА

«Средь шумного бала» концертов, лекций и «боевиков» экрана текущего сезона совершенно затерялась скромная своими еле заметными афишами выставка скульптора Цаплина. Многие с недоумением даже спрашивали: кто сей неведомый чудак, рискнувший устроить выставку из собственных произведений на четвёртом этаже музыкального техникума (в так называемом оперном классе)? Действительно, чудак.

В холоде, в голоде, порвав с художественными мастерскими, куда он было поступил по классу скульптуры; не имея не только ателье, но даже просторной комнаты, где он мог бы установить увесистые и высокие брёвна, из которых затем резал свою «скульптуру», таская эти брёвна с берега Волги на себе – этот чудак в течение шести лет упорно работал, ведомый вперёд одной лишь силой – силой художественного творчества. И когда в холодном сарае Цаплин своим резцом давал умершему дереву новую жизнь, уродились, наконец, произведения, удовлетворившие художника, он решил отдать их на публичный суд. Так родилась эта выставка…

Уже одна судьба этого скульптора-саратовца заслуживает самого живого внимания. Много ли таких упорных настойчивых работников знает наше искусство? Особенно – скульптура. Ведь Цаплин – первый скульптор-саратовец, показавший нам свою работу. Остальные… Где они? Но, быть может, выставленные им вещи не имеют художественной ценности? Сходите на выставку, и вы убедитесь в обратном.

Цаплин выставил шесть изваяний из дерева и три работы из гипса – три портрета. О последних не хочется говорить, и едва ли сам художник придаёт им большое значение. Но его статуи из дерева невольно останавливают на себе внимание, заинтересовывают, волнуют. Это шесть больших работ. Фигуры, фундаментальные группы-монолиты, около сажени ростом. Но первое, что бросается в глаза,– лёгкость рисунка, а обнажённое тело молодой женщины, – стыдливо мечтающей, – это рисунок и воздушно-изящный. Вообще тело у Цаплина живёт. Оно гибко, зыблется (в группе, например, Танец), даёт впечатление тёплой крови, упругих мускулов. Второе – это общая экспрессия, красноречивая выразительность. Ни одна из выставленных вещей не имеет названия, и, тем не менее, сразу ясно, что хотел сказать Цаплин своим резцом.

Эта ясность – верный признак дарования. Не всё в работах Цаплина безупречно... Художник находится ещё в периоде роста. Однако то, что он уже дал, свидетельствует и о значительной зрелости, и об истинном даровании. Выставка стоит того, чтобы побывать на ней, чтобы уделить ей и время, и внимание.

Марко Брун

Реакция на выставку молодого неизвестного скульптора была неоднозначной. Кто-то восторгался его работами, кто-то завидовал его таланту, а кто-то просто сплетничал, ища скрытые пружины, позволившие Дмитрию провести персональную выставку да еще и в консерватории. До сих пор в среде саратовских искусствоведов ходят споры об этом, а ответ довольно прост – по окончании Гражданской войны Дмитрий Филиппович работал при Культпросвете Губвоенком. У него были золотые руки, не пил, в чужие дела он нос не совал, работы не боялся, а потому имел хорошие отношения с руководством, что и позволило ему в 1924 году получить разрешение на проведение выставки в здании консерватории.

А вот «левые художники» отнеслись к выставке Цаплина со скептицизмом, хотя большинство молодых работников искусства отзывались о его скульптурах восторженно. Было отмечено, что наряду с отсутствием «крепкой профессиональной выучки и подлинной пластической культуры», чувствуется мощный темперамент, громадное дарование скульптора и его потрясающая работоспособность.

Повергнув в шок саратовцев монументальностью и многоплановостью своих работ, Цаплин уехал в Москву, забрав с собой все свои произведения.

Саратовский период в творчестве Дмитрия Филипповича Цаплина стал переломным. За эти тяжёлые, но счастливые шесть лет:

– состоялась его первая персональная выставка;

– он стал первым скульптором-саратовцем, выставившим свои работы на всеобщее обозрение;

– сформировался стиль Цаплина, несмотря на давление его первого преподавателя А.М. Лавинского, метавшегося от одного модного течения к другому;

– работа над образом стала более продуманной, ибо одно неверное движение могло загубить уже готовую скульптуру: «…хорошо подготовленная, хорошо продуманная работа успешнее выполняется. Иначе приходится чесать за ухом», – писал Цаплин;

– активно занимаясь самообразованием, изучал историю искусств, философию, французский язык.

Одним словом, дебют удался!

Е.А. Новиков
Член Союза журналистов России
Почетный член Российской Академии художеств