Цикл «Исторические лица в христианском искусстве». «Воспоминание безмолвно предо мной Свой длинный развивает свиток…». Книга «Акафисты, каноны и прочие душеполезные моления» из собрания князей Куракиных

Традиция записывать важные даты истории своей семьи в книгах религиозного содержания существует издавна. Подобные документы чрезвычайно ценны для генеалогических исследований. Книга «Акафисты, каноны и прочие душеполезные моления» с пометками разновременного характера поступила в Радищевский музей из одной из самых знаменитых усадеб Саратовской губернии – Надеждино. 

 
Богатой усадьбой князя Александра Борисовича Куракина (1752 – 1818) восхищались как его современники, так и исследователи русской усадебной культуры ХХ века. Блестящий расцвет Надеждино был тесно связан с особыми обстоятельствами жизни князя. Рано потерявший отца Александр Борисович воспитывался у брата своей бабушки – Никиты Ивановича Панина, который поощрял его общение с великим князем Павлом Петровичем. Екатерина II была недовольна влиянием князя на наследника. После посвящения Павла в масонство шведским королем Густавом III в петербургском доме Куракина, Александра Борисовича выслали в саратовское имение – село Борисоглебское. Во время своей вынужденной жизни в усадьбе, переименованной им в Надеждино, князь построил «огромный о трех этажах дом, настоящий дворец» и разбил парк. 

 
Здесь он широко принимал гостей и устраивал великолепные праздники, ярко описанные в воспоминаниях современников. Дворец и парк были тщательно устроены со всеми премудростями своего времени: дворцовые покои украшены произведениями искусства, аллеи – павильонами и памятниками, к каждой дорожке самим князем было сочинено стихотворное посвящение. 

 
К сожалению, из богатейшей коллекции надеждинского дворца лишь редкие памятники попали в собрания музеев Саратовской и Пензенской областей¹. Усадьба была продана наследниками в начале ХХ века и художественные редкости вывезены в другие поместья Куракиных. Тем не менее, слава Надеждино была достаточно велика и в середине 1920-х годов известные исследователи истории края – братья А.А. и В.А. Леонтьевы приехали в усадьбу для изучения этого яркого памятника XVIII века. 

 
В разграбленном и недавно горевшем дворце найти что-либо было уже трудно, но в еще действующей тогда деревенской церкви Александра Невского, также выстроенной князем Куракиным, они обнаружили целый ряд интересных произведений религиозного характера, поступивших из усадьбы. В 1860-х годах князь Алексей Борисович Куракин (1809 – 1872) «ремонтировал дом и восстановил домовую церковь», после чего в ней самой «ничего не осталось старого»². Именно тогда в храм села Куракино и попали некоторые церковные предметы и иконы. А в 1929 году, после длительной подготовительной работы, в Радищевский музей из куракинской церкви Александра Невского было передано несколько памятников, среди которых особо выделялась книга акафистов и канонов. Это издание, одно из самых ранних в собрании храма, привлекло внимание большим количеством сделанных на полях записей, которые носили явно мемориальный характер. Причем, в своих дневниках Леонтьевы неоднократно описывают ее как книгу «с пометками Александра Борисовича (Куракина – И.И.)». 

 
Уже в 1920-х годах книга выглядела не лучшим образом: «Ее переплет износился, корешок отвалился совсем; корки дубовые. Снаружи обтянуты пергаментом…» описывали ее братья Леонтьевы³, но до сих пор качество издания производит большое впечатление . Обложку книги сверху и снизу украшает рама из пышного цветочного орнамента, выполненная в технике тиснения; в центре верхней корки в розетке изображение Господа Вседержителя, нижней – Пресвятой Богородицы. По краю нижней доски сохранились остатки замков. Текст на каждой странице обрамлен затейливым цветочным картушем и перемежается многочисленными иллюстрациями; буквицы вписаны в небольшие сюжетные картинки, которые редко повторяются. Изображения выполнены в технике резцовой гравюры и отличаются оригинальной авторской манерой. Влияние западноевропейского барокко проявилось в характере композиций и типах ликов. Кроме того, нарочитое стремление к пышности свидетельствует о южнороссийских вкусах мастера. 

 
На титульной странице, оформленной в виде тщательно проработанной барочной алтарной преграды, в арке Царских врат указывается название – «АКАФИСТЫ: КАНОНЫ и прочая душеполезная моления» и время создания памятника – в 1731 году, «повелением … Государыни нашея Императрицы Анны Иоанновны». В правом нижнем углу подпись автора – «Аверки Козачковскiй». Книга была издана на печатном дворе Киево-Печерской Лавры – одной из самых старейших и влиятельных российских типографий. Издания Лавры стоили дорого: они украшались изящным шрифтом, искусными заставками, высокохудожественными гравюрами известных украинских мастеров-граверов, среди которых Аверкий Симонович Козачковский не был последним. Работал мастер в Киеве в 1721–1787 годах. Среди наиболее известных его гравюр Д. Ровинский называет «Собор Киево-Печерских святых»⁴, вариант которой представлен и в данном издании. 

 
Книга, сама по себе достаточно интересная, обладала и особой ценностью – в нее вписывали важные семейные даты. Памятник имеет целый ряд разновременных надписей, выполненных, видимо, бывшими владельцами. На форзаце, кроме передаточной надписи фиолетовым карандашом, можно увидеть две из них. Вверху чернилами в старорусском правописании, с сокращениями, записано следующее: «15/ 17 38 Сканчала кнжна Маfа ажитие еэ ..лi 25 неде / ле (?). Кто была такая княжна Марфа и кто были ее родители так и осталось неизвестным. В 1730–х годах рождались дети в семействе деда Александра Куракина – также Александра Борисовича (1697 – 1749) и его супруги Александры Ивановы, урожденной Паниной. Как известно, у них был единственный сын Борис-Леонтий, отец «бриллиантового князя», и восемь дочерей, из которых две скончались в младенческом возрасте, но не в 1738 году, и ни одна из них не носила имени Марфа. Поиски обладательницы этого имени в родственных Куракиным семьях также ничего не дали. Хотя, конечно, факт рождения слишком рано скончавшегося младенца мог быть и утрачен. 

 
Ниже, на этой же странице находится самая полная и хорошо читаемая запись в книге, выполненная в современной орфографии князем Борисом Алексеевичем (1784 – 1850), единственным законным наследником всех братьев Куракиных, в которой он приводит даты своей женитьбы, рождения детей и смерти родителей: «Я князь Борис Алексеевич сын Куракин женился на княжне Елизавете Борисовне Голицыной 1808–го года Июля 12–го дня. – Алексей родился 1809–го года Мая 4–го дня. Татьяна родилась 1810–го года Сентября 28–го дня. Александр родился 1813–го года Апреля 26–го дня. Батюшка мой князь Алексей Борисович родился 1759–го года Сентября 19–го дня; скончался 1829–го года Декабря 31–го дня. – Матушка моя княгиня Наталия Ивановна скончалась 1831–го года Июля 2–го дня». 

 
В конце издания, в той части, где располагается Месяцеслов, находятся многочисленные пометки более раннего времени, выполненные небрежно, неразборчивым почерком и с помарками, которые, судя по всему, и объясняют, кому принадлежала эта книга, и почему князь Борис Алексеевич счел необходимым занести в нее самые важные события своей семьи. Пометки эти двух видов: на полях страниц, посвященных какому-либо месяцу, стоит цифра, рядом приписка – «рождение» или «именины», и в конце имя, данное, чаще всего, в сокращенном или уменьшительном виде, что особенно затрудняло его прочтение. Иногда только по именинам определялось имя означенного человека; подчас имя прочитывалось только после установления принадлежности кому-то дня рождения. 

 
Из известных членов куракинского семейства четко, полным именем, обозначен «князь Алексей Борисович» (1759 – 1829) – его рождение (19 сентября) и именины. Далее на страницах Месяцеслова вырисовывается его семейный круг, в котором одни лица определяются точно – потому что известны их дни рождения, другие предположительно – потому что они неизвестны. Прежде всего – дети князя: Борис Алексеевич («Борюня (?)»), чье имя прочитано после определения даты рождения – 13 сентября; Елена Алексеевна (1787 – 1869) («Аленушка») – имя определено по тезоименной святой – равноапостольной Елене; Александра Алексеевна (1788 – 1819) («Саша»). Упоминаются имена «Федяша» и «Сережа», последний, как выяснилось по дате рождения – Сергей Семенович Уваров (25 августа 1786 – 1855), известный государственный деятель, министр народного просвещения, который из-за ранней смерти своих родителей воспитывался в семье Куракиных, вместе со своим братом – Федором Семеновичем Уваровым (1786 – 1845). 

 
Их матерью была Дарья Ивановна Головина – сестра Натальи Ивановны, супруги князя Алексея Борисовича; в книге отмечены именины «Даши», но уже без дня рождения. Всплывает также имя Ивана Сергеевича – возможно, Ивана Сергеевича Головина (ок. 1730 – …), отца сестер Натальи и Дарьи. В общем, все говорит о том, что записи должны были делаться матерью Бориса Алексеевича – Натальей Ивановной, но она также обозначена в книге своим рождением (16 августа) и именинами. Кроме того, в Месяцеслове есть две следующие записи – «25 рождение мое» (25 апреля) и «5 именины мои» (5 мая). Никому из членов семейства, включая известных родственников, эта дата не подошла, а именины 5 мая празднуются «стыS и славныS мученицы Iрины». Кому принадлежало это имя из куракинского окружения, пока определить не удалось. 

 
Таким образом, можно сделать вывод, что книга была издана при жизни легендарного князя Александра Борисовича Куракина (1697 – 1749) – дипломата, действительного тайного советника и сенатора императрицы Анны Иоанновны. Скорее всего, уже с 1730-х годов памятник находился в семействе и имел «особое» происхождение, возможно, знаменовал благосклонность царственной особы, не случайно несколько куракинских поколений почитало его как семейную реликвию. Во времена Анны Иоанновны родство Куракиных с царским домом было еще очень близким: Александр Борисович приходился двоюродным братом убиенному царевичу Алексею Петровичу⁵; а имя Марфа было родовым именем Романовых. 

 
Книга оказалась в семействе его внука – Алексея Борисовича, который единственный из четырех братьев Куракиных⁶ имел счастливый брак и законное потомство. А поскольку его сын князь Борис Алексеевич унаследовал саратовское имение, памятник оказался в Надеждино. Самый большой блок надписей был сделан, видимо, в 1790-е годы, когда уже появились все дети и племянники Алексея Борисовича, рождавшиеся на протяжении 1780-х годов. Дети Бориса Алексеевича, появившиеся в начале следующего столетия, на страницах Месяцеслова не фигурируют. Поэтому он сделал запись на форзаце, которая, исходя из приведенных дат, появилась в период с начала 1830-х годов и 1850-м – годом смерти князя. 

 
И хотя куракинская книга «Акафисты, каноны и прочие душеполезные моления» не раскрыла всех своих тайн, она обрисовала частный мир известного семейства, судьбы его членов и теплое родственное отношение друг к другу.

1 До 1939 года усадьба Надеждино находилась на территории Саратовской области; впоследствии вошла в состав вновь образованной Пензенской области.
2 Голомбиевский А. Покинутая усадьба. Село Надеждино, бывшее имение князей Куракиных // Старые годы. 1911. Январь-март. С. 23-24.
3 ОХАМ СГХМ. Ф. А.В. и В.В. Леонтьевых. Опись №1. Ед. хр. №90. Л. 64-65.
4 Ровинский Д. Подробный словарь русских граверов XVI — XIX вв. СПб. 1895. Ст. 518.
5 Его отец – Борис Иванович Куракин (1676 – 1727) был женат на родной сестре супруги императора Петра I – Ксении Федоровне Лопухиной (1677 – 1698).
6 Братья Куракины – Александр (1752-1818) , Степан (1754—1805), Алексей (1759-1829) и Иван (1761—1827) рано потеряли родителей и воспитывались у родственников.