19 мая 2013 года в Саратовском государственном художественном музее имени А.Н. Радищева завершился фестиваль современного искусства «Арт-Саратов». Художник Рашид Салямов, несмотря на то, что успешно провёл свою персональную выставку в залах музея в апреле, стал активным участником всех мероприятий фестиваля. Радищевский музей ещё раз вспоминает о прошедшей выставке «Апрель…» и предлагает статью А.П. Давиденко, посвящённую этой теме.

Пресс-служба Радищевского музея



Выставка Рашида Салямова в Саратовском музее имени А.Радищева позволяет оценить характер и результаты поисков особых гармоний в используемых пластических и колористических средствах выразительности. Гармоний, наиболее органичных именно для его мировосприятия, его способа художественного высказывания.

Представлено далеко не все, сделанное им за последние несколько лет, подбор экспонатов страдает неровностью, неравноценностью, нет многих очень интересных работ, маркирующих определенные этапы поисков. Но такова уж специфика «лестничной» выставки, количественные ограничения которой, усугубленные вполне определенными личными ожиданиями художника, сказываются на качестве. Тем не менее, показанное дает основание и для некоторых выводов, и для оптимистичных надежд.

За последние годы художественный язык Р.Салямова претерпел серьезные изменения. Процесс этот был (и продолжает быть) неоднородным, четкого маршрута движения не существует, поиск ведется в разных направлениях, часто основываясь на интуиции, а также на факторе случайности, наблюдается частое возвратное движение. Но, несмотря на разнонаправленность поисков, общий вектор таков, что на сегодняшний день утверждается модель медитативной абстракции. Это можно определить как взаимодействие двух мощных потоков влияния. С одной стороны, это традиции европейской и (в еще большей степени) американской абстракции. С другой – традиции мусульманской культуры, пришедшие к идее не изображения человека. Подчиняясь второму импульсу, а также отталкиваясь от пластических находок А.Матисса (1869 – 1954гг.), Р.Салямов упрощал отображаемую предметность, стремясь к выразительности знака, в качестве которого чаще всего выступал узнаваемый контур (акцентированный прием клуазонизма), что можно проиллюстрировать работами: «Ночь нежна. 2012г.», «Сиеста. 2013г.», «Абхазия. Санаторий «Гагрипш». 2013г.». Важным становится намек, а не развернутое действие, нюанс, а не перегруженная деталями характеристика, лаконизм вместо пышного описания. Наиболее интересные результаты появляются, когда он стремится уйти от иллюстративных ассоциаций в область чистых оптических эффектов, в область непосредственного живописного переживания.

Второй путь лежал через растворение предметности в почти монохромной живописи. Необходимо заметить, что это «почти» представляет собой тонко градуированную шкалу интенсивностей или оттенков цвета. Чаще всего, в этой живописи Р. Салямова отсутствует агрессивная энергия, заложенная в композиции, рисунке, или цвете. Ее можно назвать медитативной живописью: цветовое piano переходит в нежнейшее pianissimo, тончайшие, даже не полутона, а четверти и восьмушки. Ослабевает или пропадает вовсе явная сюжетность, четкий ритм и навязчивая декоративность. Сами по себе подобные работы, как правило, не вызывают устойчивых и четких ассоциаций, но они являются той необходимой средой, окружающей человека, без которой невозможен, или затруднен процесс погружения в самого себя, отрешения от бытовой конкретики, психологической релаксации. Эта живопись родственна языку Э.Рейнардта (1913 – 1967гг.), с той разницей (помимо прочего), что тот отказался от фигуративности мирского в пользу, словно возникающей из небытия, чистой геометрии (крестов). Р.Салямов «проявляет» привычные предметы реального мира (лодки, деревья и т.д.), что показывает не самая удачная работа «Вечер. Волга. 2006г.».

Как видим, здесь уже ощущается влияние американской абстрактной живописи, которое усиливается в экспериментах с членением пространства холста на неравные сегменты с последующим их заполнением красочной плазмой. Эта плазма, существуя в пределах своей зоны по собственным законам, гармонично встраивается в единую структуру, образуя сложную, живую, трепетную конструкцию, имеющую признаки, как органической материи, так и надматериальной сущности. Несомненно, опорой для подобных решений стала так называемая «живопись окрашенного поля» (или «хроматическая абстракция») М.Ротко (1903 – 1970гг.). В качестве примера можно привести «Пляж ГОА. 2013г.», «Закат. Берег Волги. 2012г.», а также – как переходный вариант от условной предметности – «Абхазия. Вечер. 2013г.». Кстати, в силу большого размера последней работы, ее невозможно по достоинству оценить в «лестничном» масштабе. Повезло тем, кто догадался отойти к противоположной стене (метров на 25) и взглянуть оттуда, для рассматривания вблизи она не предназначена. В этом сказывается тяготение Р.Салямова к монументальности, недаром он часто расписывает большие поверхности. Наконец, последним в череде экспериментов становится прием, объединяющий модель «хроматической абстракции» с декоративным узорочьем Востока, воспринятого также сквозь призму абстракции. Впрочем, в этом привнесенном элементе можно усмотреть уже знакомую по творчеству Дж.Поллока (1912 – 1956гг.) регулируемую «спонтанность». Цветные, крученые струи, стекающие по поверхности сегментированно окрашенного поля, изменяют не только исходную пластическую модель, но и модель восприятия. Созерцательности, медленному, постепенному вхождению, осторожному прикосновению, как способу переживания живописного действия, приходит на смену более динамичная форма, соответствующая активному воздействию на эмоциональную сферу, окрашивающая чувства в драматические («Red rain. 2013г.»), или лирические («Дождь. Волга. 2013г.») тона. На мой взгляд, используя подобный язык живописного высказывания, не следует в абстрактную ткань вживлять элементы узнаваемой предметности, даже в качестве декоративного узора (листья, еще хуже – крупные, жесткие силуэты), так как они, имеющие другую природу, отторгаются организмом абстракции. В случае сверхтонких цветовых отношений, внедрение объектов совершенно иной структуры, уже провокативно само по себе. При этом очень важным становится достижение общей гармонии, причем, гармонии даже/особенно при наличии локального диссонанса (пример атональной музыки сегодня уже достаточно банален). Р.Салямову, находящемуся в состоянии перманентного становления и имеющего рыскающий вектор развития, это удается далеко не всегда, что также отличает его версии живописных медитаций от творчества Э.Рейнхардта.

Большой рациональный опыт программирует человека на стандартный алгоритм редукции сложных реальных форм в более простые формы отображения этой реальности на холсте. Часто это приводит к положительному результату. Но чем дальше художник отходит от натурных впечатлений при создании своих произведений, тем бесполезнее для зрителя становится привычный ряд ассоциаций и тем большее значение приобретают медитативные способы восприятия. Интеллектуальные игры со зрителем, предлагающие воссоздать задуманную, или построить свою собственную предметность, пользуясь деликатной подсказкой, или намеком граничат у Р. Салямова с попытками (возможно, бессознательными) эзотерического наполнения отображающей поверхности холста. А это предполагает уже совсем иные правила, когда логические построения мало что значат. Впрочем, отсутствует и набор магических символов, есть лишь среда, воспринимая которую непосредственно, ощущая легкое движение цвета, его мягкие, плавные, и, в то же время, сложные изменения, наслаждаясь изысканными тональными переходами, отвлекаешься от проблем окружающего мира и погружаешься в состояние, которое принято называть нирваной. Помимо очевидных достижений, Р.Салямов продемонстрировал наличие недюжинного потенциала, позволяющего надеяться на упорядочение найденного и воспринятого. Правда, этот потенциал будет реализован при более серьезном отношении к выбранной профессии. Опыт, получаемый в результате постоянного труда, помогает оттачивать мастерство и находить решения, а надежда только на экспромт, на божественное наитие, с годами истончается, оставляя сожаления по поводу незавершенных начинаний. Хочется верить, что Р.Салямов выберет верный путь.

Александр Давиденко