А.Т. Матвеев
К 140-летию скульптора

В этом году мы отмечаем три 140-летних юбилея мастеров отечественного изобразительного искусства ХХ века, которые были связаны с Саратовом и Саратовским краем. В Хвалынске с 20 по 25 августа пошли мероприятия, посвящённые К.С. Петрову-Водкину. В конце 2018 года нас ожидает выставка произведений П.В. Кузнецова из фондов Саратовского Радищевского музея и частных коллекций Москвы, а уже сейчас пользователи социальных сетей ежедневно знакомятся с жизнью и творчеством художника.


А.Т. Матвеев. 1937

140-летие Александра Терентьевича Матвеева мы отмечаем публикацией на нашем сайте материалов о биографии скульптора и двух его ранних произведениях, хранящихся в Радищевском музее.


Работу А.Т. Матвеева 1923 года «Виолончелист» можно увидеть на выставке «Друзья», проходящую в Хвалынске в художественно-мемориальном музее К.С. Петрова-Водкина. Ещё целый ряд работ скульптора – в постоянной экспозиции Энгельсской картинной галереи.


Несомненная гордость Саратова – художники. Русское искусство рубежа 19 - 20 веков невозможно представить без имен Виктора Борисова-Мусатова, Павла Кузнецова, Петра Уткина, Александра Савинова. К этому славному ряду принадлежит и имя скульптора Александра Матвеева. Автор великолепного скульптурного ансамбля в крымском Новом Кучук-Кое, монументальных памятников и изящных фарфоровых статуэток, он по общему признанию оказал заметное влияние на развитие современного пластического искусства.


Случилось так, что о подробностях биографии скульптора, творчество которого многократно становилось объектом внимания и специального изучения, известно очень немного. Люди, близко знавшие Матвеева, утверждали, что он сам тщательно скрывал всё, что имело отношение к его жизни за пределами профессии, и, в частности, к саратовскому детству и юности. И всё-таки попробуем…


Родился Александр 13 августа (25 августа) 1878 года, крещён был во Введенской церкви. Дед будущего скульптора, белорус по национальности, происходил из крестьян Вольского уезда, был участником войны 1812 года. В 80-летнем возрасте, чтобы повидать сына Терентия, оборонявшего Севастополь во время крымской компании, дошёл пешком из Саратова до Крыма.


Терентий Федосеевич женился на Надежде Эдуардовне Белявской. Так Матвеевы породнились с известным семейством Пыпиных-Чернышевских. Бабушка Матвеева по линии матери Мария была родной сестрой Николая Дмитриевича Пыпина. Мать приходилась двоюродной сестрой литературоведу и этнографу Александру Николаевичу Пыпину.


Сохранились воспоминания о том, что в доме Матвеевых бывала Ольга Сократовна Чернышевская, которая не раз пела романсы дуэтом с Терентием и особенно выделяла среди детей старшую: хорошенькую Женечку, которая потом станет женой военного и художника-любителя М.М. Канищева.


Отец будущего скульптора поступил служащим в торговую фирму по сплаву леса с верховьев Волги до Астрахани. Однажды транспорт с лесом затонул, пришлось выплачивать крупную денежную неустойку. Это событие сильно пошатнуло благосостояние семьи, в которой уже росло несколько детей.


Среди самых ярких впечатлений детства Александр воспоминал архиерейскую дачу с радужными от времени пятнами на стеклах окон, пыльным запустением внутри и голубями, мостящимися на фронтоне классического фасада. Рядом стояла деревянная скульптура Моисея – Законодателя, вырубленная безвестным архиерейским плотником из цельного кряжа и расцвеченная в синие и красные тона. Запомнились большие строгие глаза Моисея и белые скрижали завета с черными римскими цифрами десяти заповедей.


В 1896 Александр закончил Александровское ремесленное училище и три года работал писцом и счетоводом в канцелярии Саратовской городской управы. Одновременно занимался в студии Общества любителей изящных искусств у В.В. Коновалова и Г.П. Баракки, а в 1897 году начал посещать только что открывшееся Боголюбовское рисовальное училище. Братья Николай и Сергей учились в гимназии, средств в семье не хватало. Александр получал ежемесячное пособие, которое выхлопотал у отцов города член Саратовской городской управы А.В. Милашевский. В благодарность за хлопоты Матвеев исполнил портрет его жены М.И. Милашевской. Об этой работе не упомянуто даже в самом большом и полном каталоге произведений А.Т. Матвеева. В этом каталоге самыми ранними из известных указаны скульптурная группа «Дети», которую сейчас можно увидеть в залах Радищевского музея, и портрет актрисы М.А. Крестовской, в 1898 году игравшей на саратовской сцене.


В 1899 году Матвеев становится вольнослушателем Московского училища живописи, ваяния и зодчества, которое в 1902 году покинул по семейным обстоятельствам так не получив диплома. Большое влияние на молодого скульптора оказали личность и творчество Виктора Борисова-Мусатова. Ещё при жизни художника Матвеев исполнил его портрет, а потом - надгробие на могилу учителя, похороненного на высоком берегу Оки в Тарусе. Уснувший мальчик – трогательный образ, напоминавший о солнечных пленэрах в мусатовском саду.


А.Т. Матвеев в мастерской за работой над памятником художнику В.Э. Борисову-Мусатову. Кикерино. 1910

Судьба развела Александра Терентьевича с родственниками, но с саратовскими друзьями он поддерживал отношения в течение всей жизни. Делил одну мастерскую с Павлом Кузнецовым на керамическом производстве Саввы Мамонтова. Вместе с Кузнецовым и Петром Уткином работал над созданием большого архитектурно-паркового ансамбля в Новом Кучук-Кое, ставшего классическим примером синтеза природы и изобразительного искусства. В усадьбе Натальевка близ Харькова вместе с Александром Савиновым оформлял здание храма-музея.


Много времени Матвеев отдал преподаванию в Академии художеств, оставив плеяду скульпторов, с гордостью называющих себя «матвеевцами». Он получил официальное признание в советском искусствоведении, но при этом испытал нападки за безыдейность от коллег по творческому цеху. Его последние работы – «Автопортрет» и «Пушкин»- достойный итог долгой жизни.


И ещё один штрих к портрету скульптора, оставленный современником: «Я обратил внимание на его сильные узловатые руки – типичные руки скульптора, привыкшего мять глину и высекать из мрамора. В строении его рук была одна характерная особенность-слишком развитые, непропорционально большие вторые фаланги его больших пальцев: как я слышал, это признак сильной воли. В самом деле, воля была, по-видимому, главенствующая, определяющая линия всей его духовной организации …»

Ранние скульптуры
А.Т. Матвеева
из собрания Саратовского художественного
музея имени А.Н. Радищева

В 1971 году в коллекцию Саратовского Радищевского музея поступили две скульптуры, условно названные: «Группа детей» и «Сидящий мальчик». Обе находились в родительском доме П.В. Кузнецова и были принесены в дар музею Ольгой Ильиничной Кузнецовой1. По семейным преданиям, они были некогда подарены А.Т. Матвеевым другу и земляку П.В. Кузнецову.


Уголок Саратова, где до сих пор стоит деревянный двухэтажный дом Кузнецовых, существенно не изменился. Здесь живо чувствуешь атмосферу старого провинциального города. Просторный дом с мастерской, принадлежавший отцу Павла Вафоломеевича, художнику, все три сына которого Павел, Михаил и Виктор имели творческие профессии, превратился теперь в музей.


До 1971 года скульптуры не были известны – автор ни разу не включил их в списки своих работ. Однако в первом каталоге произведений скульптора, составленном и опубликованном А. Левинсоном2 в 1913 году, упоминаются «Группа детей» и «Амур», принадлежащие П.В. Кузнецову и помеченные 1905 годом. Совпадение материала (алебастр, не так часто встречающийся у Матвеева), а также характер мотивов позволяют предположить, что имеются в виду саратовские вещи.


Авторство Матвеева по отношению к скульптуре «Сидящий мальчик» кажется бесспорным, как и датирование её 1905 годом. Задача скульптурного оформления водоёма тогда вплотную стояла перед художником, работавшим над проектом фонтана для гостиницы «Метрополь». «Сидящий мальчик» близок и другой известной скульптуре 1906 года – «Задумчивость». 3


Композиционная замкнутость, отвечающая состоянию душевной сосредоточенности, самопогружения, характерна для обеих скульптур. Расчитанные на природное окружение, формы обобщены, что придаёт даже небольшим работам документальность. Увлечённый в те годы проблемами ваяния, Матвеев и мягкому алебастру придаёт вид большой крепости, подчёркивая сопротивление камня довольно жёсткой манерой обработки поверхности, тем более, что сероватый с крупными тёмными прожилками алебастр напоминает мрамор. Вероятно, небольшая, гармоничная скульптура хорошо вписывалась в неглубокое, замкнутое пространство двора.


Положение тела мальчика кажется неудобным: фигура сжалась, будто в испуге. Но впечатление скованности и напряжения смягчится, когда при обходе откроется широко взятый единый контур спины и головы. Ту же единую, мощную форму можно видеть в некоторых скульптурах, входивших в ансамбль Кучук-Коя. 4


Долго находившаяся на открытом воздухе скульптура сильно пострадала. Утрачена левая рука, опиравшаяся на постамент, о чём можно судить по сохранившейся на нём распластанной кисти, отколота одна ступня и значительная часть предмета в руках ребёнка. Судя по характеру жеста, это могла быть игрушка вроде куклы солдатика или щелкунчика. Несмотря на значительность утрат, скульптура сохранила цельность и равновесие: с любой точки зрения фигура мальчика могла бы вписаться в правильный треугольник. Но математически точная выверенность композиции сочетается с абсолютной свободой и естественностью движения.


Возраст мальчика, пожалуй, - единственное, что позволило бы назвать это произведение «Амуром»5. Образ младенческого состояния души с неосознанными страхами и чувством таинственности мира, созданный Матвеевым, мало соотносится с представлением о беззаботном, лукавом и озорном мифологическом персонаже. Название «Амур» возникло, думается, случайно: возможно, А Левинсон при составлении списка воспользовался сведениями, сообщенными П.В. Кузнецовым, который жил тогда в Москве. Этим обстоятельством, по-видимому, датирование тем же 1905 годом несомненно более ранней «Группы детей».6


Мотив прильнувших друг к другу детей или девушек – образ полноты и гармонии взаимного понимания, дружественности - не раз возникает в творчестве Матвеева 1900-х годов («Успокоение». Алебастр. ГТГ.1905; «Композиция». Мрамор. 1906).


При сопоставлении «Группы детей» с наиболее близкой ей скульптурой из ГРМ видно, как различен в них принцип создания пластического образа, выражающийся, прежде всего, в отношении к материалу. В маленькой «Композиции» скульптор ограничивается самыми необходимыми действиями над камнем. Не заботясь ни о какой отделке поверхности, деталей, он выявляет архитектонику группы, сохраняет цельность каменного блока. Иное впечатление производит «Группа детей»: материальность камня здесь воспринимается как препятствие для выражения одухотворённого чувства. Хрупкие удлинённые фигурки тянутся вверх, будто не нуждаясь в опоре и не обладая реальной тяжестью. Тщательно заглаженная поверхность при ощутимых нарушениях пропорций (слишком большие головы, чрезмерно тонкая шея мальчика), невыявленность костяка и мускулатуры, отчего формы становятся «ватными», более всего говорят о профессиональной неискушённости автора. Представление о законченности работы здесь пока ещё связано с обязательной гладкой поверхностью, проработкой деталей. С трогательной тщательностью вырезаны лица, они, как и вся группа в целом, скорее нарисованы на плоскости податливого алебастра, нежели осязаются в трёхмерном пространстве.


Внимание к сюжетным моментам (выражению лиц, жесту), ориентированность группы на восприятие в одной зрительной плоскости отправляют нас к самому раннему этапу в творчестве скульптора. В отличие от замкнутых, сосредоточенных в себе композиций 1900-х годов как бы оберегающих свою духовность от воздействия окружающего и противостоящих ему, построение «Группы» открытое, развёрнутое, лица словно озарены светом большого мира, к которому доверчиво, всем существом обращены дети. В этой трактовке нельзя не увидеть юношеской непосредственности, открытости самого автора.


И всё же в этой работе, отмеченной, по словам Е.Б. Муриной, «чертами особой выразительности, присущей наивным изделиям самоучек»7, отчётливо выступили качества, характерные для творчества зрелого Матвеева: целесообразность художественных средств, чувство меры, поэтичность.


Идеей одухотворённости проникнута вся скульптура: и лёгкое движение детей навстречу друг другу, и продолжение его – нежно-оберегающий жест мальчика. Созвучна выраженному чувству непрерывно льющаяся линия силуэта, повторённая внутренним рисунком формы, очертаниями постамента. Плавность её изгибов, ясность ритмических повторов доведены до чистоты мелодии.


Кажется закономерным обращение скульптора к изображению обнажённого тела, возвышенная трактовка которого лишена всякой чувственности. Примечательно, что рука девочки сколота, как у античных статуй; гипсовые слепки с них Матвеев штудировал в Боголюбовском рисовальном училище.


Убедительность переданного состояния – свидетельство живых наблюдений художника. В то же время, неопределённость возраста детей, достаточная условность пропорций и форм позволяют видеть задачу автора не в изображении конкретной натуры, но в следовании некоему идеальному образу.


По всей видимости, «Группа детей» - один из юношеских опытов Матвеева, когда в Саратове, обучаясь в студии ОЛИИ, а потом в Боголюбовском рисовальном училище (1897-1898), он режет алебастровые фигурки и группы. Главным и ведущим предметом в училище было рисование. Лепка вводится со второго полугодия 1897 года с приездом в Саратов скульптора Н.П. Волконского.


А.Т. Матвеев и П.В. Кузнецов в мастерской Кикерино 1912 год

В то время будущий скульптор, так же как его друзья и сверстники Павел Кузнецов, Пётр Уткин, испытывал воздействие искусства и личности В.Э. Борисова-Мусатова, стоявшего на пороге собственных открытий. 1896-1898 – годы наиболее тесного общения с Мусатовым, каждое лето возвращавшегося из Парижа в родной город.


В садике мусатовского дома, где они много работали вместе, нередко позировали подростки – самая доступная и безотказная натура. Как и в этюдах Мусатова. Не жанровая завязка, не характеры, а духовная атмосфера детства – главная тема «Группы детей». Сам Матвеев, считая влияние Мусатова для себя определяющим говорил: «Картины Борисова-Мусатова с изображением парков XVIII века – поэтическая натура, отсюда и оттолкнулся».8


Взыскательность Матвеева в оценке собственных работ общеизвестна. В постоянном стремлении к совершенству он не щадил прошлых ошибок и не раз разбивал свои скульптуры. Думается, что «Группа детей» могла быть подарена П.В. Кузнецову лишь до поступления в Московское училище живописи, ваяния и зодчества в 1899 году, ибо уже через год учёбы он выполняет портрет В.Э. Борисова-Мусатова, отличающийся уверенным профессионализмом. «Группа детей» не могла быть выполнена и ранее 1897 года – начала учёбы в рисовальной школе ОЛИИ, где Матвеев получил первые навыки рисования.


Благодаря тому, что «Группа детей» была подарена в юношеские годы и хранилась всё время в доме Кузнецовых, она дошла до нас. Один из самых ранних опытов скульптора отмечен зрелостью художественной идеи, необыкновенной целенаправленностью усилий в её воплощении. И это в какой-то мере объясняет удивляющую исследователей быстроту творческой эволюции молодого Матвеева.

1. О. И. Кузнецова – вдова Виктора Варфоломеевича Кузнецова, младшего брата П.В. Кузнцова.
2. См. Аполлон. 1913. №8.
3. Задумчивость. Инкерманский камень. 115х73х75. ГРМ.
4. Ансамбль виллы Я.Е. Жуковского в Новом Кучук-Кое, Крым. Ныне: посёлок городского типа Парковое.
5. Это название перешло в каталог произведений Матвеева. См. А. Матвеев. М. 1979. С.338.
6. В датировании этой работы имеются разногласия. См. См. А. Матвеев. М.1979. Выставка отреставрированных работ. 1966-1977. Каталог. Саратов. С.35.
7. А. Матвеев. Автор статьи и составитель Е.Б. Мурина. Москва. 1979. С.17.
8. См. А. Матвеев. Автор статьи и составитель Е.Б. Мурина. Москва. 1979. С.24.